Вначале ничего особо интересного не было, если не считать самого факта существования движущейся картинки со звуком, очень точно воспроизводящей то, что было на самом деле. На экране ноутбука возникло изображение испанских кораблей, мимо которых шел «Аскольд». Съемка велась оператором с мостика крейсера, и иногда в кадр (Джеймс уже был знаком с терминологией пришельцев) попадал сам «Аскольд» и то, что творилось у него на палубе. Оператор хорошо знал свое дело, поэтому картинка получалась очень информативная и зрелищная. Съемка сопровождалась комментариями в основном на языке пришельцев и иногда на испанском, поэтому Вячеслав взял на себя роль переводчика. Что удивило Джеймса в первый момент – малолюдность на палубе корабля. Кроме канониров, там никого не было. А с учетом того, что канониры скрывались за броневыми щитами орудий, то со стороны могло показаться, что на палубе вообще никого нет. На мостике рядом с оператором люди были, но очень мало. Иногда в кадр попадали сам адмирал Кортес, командир «Аскольда», а также некоторые другие офицеры и матросы. На всех была форма тринидадского флота – простая и удобная, совершенно не напоминающая изобилующие золотым шитьем и кружевами офицерские мундиры и убогое рубище матросов всех флотов европейских государств.

Но пока ничего необычного не происходило. «Аскольд» прошел вдоль строя всей Армады, развернулся и лег на параллельный курс. И вот тут началось… Четыре испанских фрегата попытались атаковать тринидадский корабль. То, что произошло дальше, повергло Джеймса в ступор. «Аскольд» открыл огонь из носового орудия, снятого с «Карлсруэ». Причем с огромной дистанции! Одного выстрела оказывалось достаточно, чтобы в носу испанского корабля произошел взрыв огромной силы, способный разворотить борт от палубы до самой ватерлинии…

Это было страшно… Четыре выстрела – четыре цели!!! С дистанции более мили!!! С таким Джеймс Паркер еще не сталкивался. Даже бой его «Дувра» с «Песцом» не выглядел до такой степени избиением беззащитных, а не боем. Что ни говори, но «Песец» в том бою хоть и довольно быстро уничтожил «Дувр», причем без какого-либо для себя ущерба, но все же одним выстрелом не ограничился, и в конце боя вел огонь почти в упор – менее чем с сотни ярдов. Здесь же…

Но события разворачивались по нарастающей. Появились основные силы тринидадского флота во главе с «Тринидадом». На что способен этот корабль, Джеймс уже знал. Дальнейшее снова поразило его своей нелогичностью. Вместо того чтобы выстроить линию баталии, как это уже сделали испанцы, и начать бой на параллельных курсах, как того требует линейная тактика, тринидадцы сделали все с точностью до наоборот. Их старые корабли, переделанные из французских трофеев, вообще уклонились от боя, уйдя далеко на ветер, где их не могла достать испанская артиллерия, а «Тринидад» в гордом одиночестве продефилировал вдоль строя всей Армады, не обращая никакого внимания на ведущийся по нему массированный огонь, а затем развернулся и бросился на испанский арьергард, проигнорировав многочисленных «купцов». Джеймс с расстояния в несколько миль мог во всех подробностях наблюдать за маневрами дымящего тринидадского монстра, который с необычайной легкостью и на большой скорости, никак не вязавшихся с его огромными размерами, кружил вокруг испанской линии баталии, все больше сгоняя ее в кучу, и превращая в одну групповую цель, где ни один выстрел не пропадал даром. Иногда съемка прерывалась, и возникала другая картинка, из чего Джеймс сделал вывод, что «кино» снимали не только на «Аскольде», но и на «Тринидаде», поскольку обстановка вокруг была другая, и съемка в этом случае велась из боевой рубки броненосца (Вячеслав подсказал). На глазах у изумленного Джеймса носовая башня «Тринидада» развернулась в сторону цели – крупного испанского галеона, затем последовал выстрел, и все заволокло дымом, а когда он рассеялся, то галеон – вернее то, что от него осталось, уже наполовину погрузилось в воду. «Тринидад» избегал вести бой «борт – в борт», а предпочитал атаковать с носа или с кормы, находясь практически все время в мертвой зоне для бортовой артиллерии ближайших испанских кораблей, которые обстреливал в данный момент. Остальные же находились гораздо дальше, загораживались корпусами других кораблей линии, и вести прицельную стрельбу не могли. Но окончательно добило Джеймса то, что появились кадры, снятые с высоты птичьего полета! Летательный аппарат тринидадцев находился над районом боя и снимал «кино» сверху, с высоты в несколько сотен ярдов!!! Такого еще не видел никто, и Джеймс буквально впился взглядом в экран, стараясь не упустить ни одной мелочи.

Перед ним разворачивалось поистине фантастическое зрелище. Обзор с воздуха был гораздо лучше, чем с «Аскольда», находившегося в нескольких милях от места сражения, и с «Тринидада», откуда было зачастую видно лишь ближайший корабль противника. Сейчас же перед Джеймсом открылась вся панорама сражения. Съемка велась с высоты порядка пятисот ярдов, а летательный аппарат (Вячеслав почему-то все время называл его «крокодил») то приближался на четыре – пять кабельтовых к кораблям и летел параллельным курсом, то летел по кругу на расстоянии около мили, то проходил над строем Армады, но неизменно фиксировал все происходящее на поверхности моря. Вот «Тринидад» догоняет испанский арьергард, после чего следует залп его небольших бортовых орудий, и концевой фрегат идет на дно. Испанцы пытаются маневрировать, но у них ничего не получается. «Тринидад» описывает плавную дугу, оставляя за собой на воде белый пенистый след, и его борт снова окутывается дымом. Очередной испанский корабль вздрагивает, и взрывы рвут его корпус. Пробоины, очевидно, доходят до ватерлинии, поскольку крен сразу же увеличивается, а оставшиеся паруса на мачтах только усугубляют положение. «Тринидад» продолжает движение по кругу, и его башни нацеливаются на следующий корабль, что хорошо видно с воздуха из-за большой длины стволов орудий. Грохот, дым и огонь от выстрелов следуют практически непрерывно – скорострельность артиллерии броненосца просто ужасающая. Вот очередной испанский галеон взлетает на воздух, буквально испаряясь в облаке дыма от взорвавшейся крюйт-камеры. Очень скоро испанская линия баталии представляет из себя скопище кораблей, только мешающих друг другу, с отсутствием даже какого-то подобия строя. Некоторым приходится убирать паруса, чтобы избежать столкновений, но не всегда это удается. Вот два корабля не смогли разминуться и столкнулись. Хоть удар и получился скользящим, но снасти перепутались, и теперь оба представляют для «Тринидада» прекрасную неподвижную цель. «Тринидад» же, не останавливаясь ни на мгновение, описывает круги вокруг испанцев, ведя выборочный обстрел и не обращая внимания на ответный огонь. Сверху хорошо видно, как вокруг тринидадского броненосца временами вздымаются всплески воды от падения ядер, выпущенных навесом, но даже если попадания и имеют место, то никакого эффекта не дают. Огромный, закованный в броню дымящий монстр, буквально перемалывает корабли противника на дрова, коими уже покрыта большая площадь на поверхности моря. Среди обломков барахтаются те немногие, кому повезло уцелеть в этом аду. Но до них никому нет дела. «Тринидад» занят уничтожением флота противника, а другим испанским кораблям, которые пока еще на плаву, явно не до оказания помощи терпящим бедствие. Закончилось все с «заканчиванием» испанских кораблей линии баталии. Последние кадры запечатлели сдачу флагманского галеона Новой Армады и процесс пленения ее командующего, поднявшегося на палубу «Тринидада», а также прибытия сдавшихся остатков Армады в Форт Росс под охраной тринидадских кораблей…