В то туманное утро Мосс шел вниз по склону холма к лодочному сараю вслед за Огденом, держа за руку Джоан; Китти казалось, что она только что, склонившись над розами, сказала ему: «Ладно, дорогой», – и вот уже Огден несет на руках маленькое тело, а Мосс бежит к ней, мокрый и всхлипывающий. На руках Огдена была Джоан. Вода стекала с его рубашки.

– Нам нужен врач, – сказал он.

Китти уронила садовый совок.

– Мама. – Мосс плакал.

Она повернулась к нему и раскрыла объятия.

– Иди сюда, милый, – прошептала она. – Сейчас возьму одеяло.

– Джоан тряслась. – Мосс поднял лицо к матери; губы его были синими. – Она упала.

– В воду? – У Китти перехватило дыхание.

– Я не мог ничего сделать, мама. Я не мог… она тонула, и я видел ее лицо…

– Все в порядке, Мосс. – Не выпуская руки сына, Китти открыла дверь. Они поднялись по лестнице к шкафу с бельем, где она взяла несколько полотенец.

– Я ничего не мог. – Мосс дрожал.

Она опустилась на колени и обернула его полотенцем. Гордый, храбрый малыш.

Нет. Китти замерла, гоня от себя воспоминания о том утре. Все это было давно, очень давно.

Она прошла через лодочный сарай на причал, где туман висел над водой, окутывал темный треугольник крыши, заползал на широкую гранитную скалу, образующую берег бухты. Вода капала с дощатого пола лодочного сарая на камни.

Она беспокоилась за Джоан. Все беспокоились. Врачи предупреждали, что приступ может случиться когда угодно. Она может утонуть, разбиться на машине, упасть посреди улицы. Она не должна выходить замуж – это было бы нечестно по отношению к мужу. Разве что за человека, который ее хорошо знает, например Фенно. Китти попыталась найти взглядом причал Уэлдов на другом берегу пролива, но туман был слишком густым. Он ей всегда нравился. Фенно все знал о припадках. Фенно будет вести себя деликатно.

Она услышала звук шагов, сначала в лодочном сарае, потом на причале за своей спиной. Кто-то остановился на сходнях, и она оглянулась.

– Ты сегодня рано.

– Меня что-то разбудило. – Мосс зевнул, открыл калитку и начал спускаться по сходням, шлепая босыми ступнями. – Какой густой туман.

Китти кивнула.

– Эвелин будет волноваться, приедут ли сегодня гости.

– Туман рассеется.

– Наверное.

Они помолчали.

– Я как раз вспоминала, как ты боялся тумана.

Мосс глубже засунул руки в карманы и кивнул:

– Мне всегда казалось, что он хочет меня проглотить.

– Я хочу у тебя кое-что спросить, – сказала Китти после недолгой паузы.

Он внимательно посмотрел на нее.

– О чем, черт возьми, ты говорил вчера вечером?

– Когда именно?

– О взгляде назад.

Мосс пожал плечами:

– Почему мы здесь? Как мы тут оказались?

– Здесь? – Она нахмурилась. – На острове?

– Нет, мама. Здесь. В этой точке во времени. В этой ситуации с неграми. Папа говорил так, как будто название телевизионного шоу не имеет значения, как будто это всего лишь жалобы черных. – Он покачал головой. – Но в чем причина? Как мы к этому пришли?

Но где это – здесь? – растерянно подумала Китти. Что он имеет в виду? Да, ему придется нелегко. И еще эти его интересы, увлечения. Мосса ждут трудные времена, пока он будет привыкать к работе у Огдена.

– В любое помещение входи с улыбкой, – сказала она. – Разговаривай с каждым, независимо от его положения, как с человеком, разумным существом, – это создаст вокруг тебя доброжелательную атмосферу. Это лучшая защита против людей, не получивших должного воспитания. Ты просто их не трогаешь. Тогда никто не сможет к тебе прикоснуться. И ты показываешь другим, как нужно себя вести. Служишь образцом для подражания.

Мосс кивнул, хотя остался при своем мнении.

– Конечно, им не нравится дурное обращение, – продолжила она. – Никому не нравится. Но такие вещи требуют времени. И терпения.

– Чьего терпения?

Ей хотелось встряхнуть сына. Сильно. У него избыток совести – как у Данка. Ответственность не абсолютна. Мы были добры, мы были щедры, но мы не можем дать больше того, что у нас есть.

– Мосс. – Ее голос звучал резко. – Зачем ты так о себе?

Он покачал головой:

– А что еще остается?

Что-то в его лице, какая-то беззаботная легкость, заставило ее вспомнить то утро, много лет назад, и мальчика у окна, который, не осознавая опасности, повернулся к ней. Она вздрогнула.

– Мосс. – Китти испуганно сжала его руку. – Я серьезно.

– Знаю, – ответил он, одарил ее своей милой улыбкой и отвернулся.

А вот и туман, с удовлетворением подумала Джоан, откидываясь на подушку. Она любила туман. Устремив взгляд в потолок, она представляла людей на Норт-Хейвене, которые доставали карты и линейки, прокладывая путь на остров. Те, кто приедут, останутся на ночь, а это значит – она перевернулась на живот – нужно будет тащить матрасы, простыни и одеяла в амбар. Вечеринка начнется с ужина и напитков, потом будут танцы, а потом веселье продолжится до глубокой ночи.

Анна крепко спала на соседней кровати с пологом.

Джоан отбросила розовое одеяло и села. Ее взгляд упал на шорты, переброшенные через подлокотник плетеного кресла в изножье кровати, и кеды под креслом – все аккуратно, как в детстве. Она провела пятками по полу, потом встала и плавным движением сняла через голову ночную рубашку. Соски затвердели, и она обхватила их ладонями, представив руки Лена у себя на талии, когда он прижимает ее к себе. Лен. Она посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале над комодом и вздрогнула, увидев в своих глазах откровенное желание. Лен Леви.

– Разумеется, все приедут, – сказала она Эвелин, которая стояла у подножия лестницы и смотрела через сетчатую дверь на туман на улице. Мосс с мамой медленно шли сквозь сумрак; белая рубашка Мосса выделялась на фоне серого марева.

Эвелин повернулась и с благодарностью посмотрела на Джоан:

– Ты правда так думаешь?

– Да, – сказала Джоан. – Они помешаны на таких ситуациях. Проверка на смелость, все такое.

Она закатила глаза, и Эвелин рассмеялась.

– Привет, мама, – поздоровалась Джоан.

– Доброе утро, – ответила Китти. – Кофе для Праттов уже сварили?

– Они еще не проснулись, – сказала Джоан, но взяла чайник и наполнила его водой.

Дикки уже встал и жарил хлеб на открытом огне – под подозрительным взглядом Джесси.

– Не волнуйся, – весело успокоил он кухарку. – Я профессионал.