Если ты знаешь, что тебе остался всего один день, как ты его проживешь? Как проведешь последние часы своей жизни?

Этот вопрос любили задавать авторы философских эссе и проповедники различных учений; изредка он звучал в светских салонах, где удобно развалившиеся в мягких креслах дамы проводили время за играми, беседами и аперитивами.

Совсем иначе этот вопрос звучал тогда, когда из гипотетического превращался в самый что ни на есть реальный. Именно таким он стал для всех обитателей мыса Горн. Обещание Третьего континента бросить все силы, чтобы стереть мыс Горн с лица земли, больше не выглядело просто угрозой. Скорее это было констатацией факта. Враг настолько превосходил их численностью, что у них не было ни единого шанса. Даже если каждая из авионер сможет повторить то, что Ника сделала сегодня, и справится с десятью врагами, этого все равно будет недостаточно.

То, что Третий континент вот-вот пойдет в атаку, было ясно всем. То, что у них практически нет шансов устоять, – тоже, а это, по сути, означало, что всем им оставались считанные часы.

Перед лицом этой жестокой и неотвратимой реальности люди могли рассыпаться, словно песочный замок под напором набежавшей волны. Служащие базы могли явиться к генералу и потребовать, чтобы она приняла условия капитуляции. Могла начаться паника или массовое дезертирство. Люди могли пуститься вразнос – напиться и крушить все вокруг, вымещая таким образом свой страх. Могли погрузиться в пучину отчаяния и провести следующие часы парализованными животным страхом.

И все же недаром в старину говорили: чтобы узнать, из чего сделан предмет, нужно хорошенько по нему ударить и послушать, каким звуком тот отзовется. По мысу Горн ударили – и он отозвался не ржавым дребезжанием, не глухим лязгом, а ясным металлическим звоном. Не зря авионеры считались цветом и гордостью Империи! Вместо того чтобы оплакивать свою долю или трястись от страха, они приняли неизбежность стоически и достойно. Поняли, что оставшихся часов им не хватит на то, чтобы исправить все ошибки прошлого или воплотить несбывшиеся надежды. Зато их могло хватить, чтобы попросить прощения у тех, кого обидели, и сказать близким людям, как они их любят.

И к почтовому ангару потянулась цепочка людей с письмами. Голубые и белые конверты, адреса по всей Арамантиде – и самые важные, самые нужные слова внутри. И – надежда, что эти письма раньше или позже доставят по адресу.

А затем авионеры собрались в «деревяшке», чтобы напоследок хорошенько провести время друг с другом и своими аэролитами.

Тем вечером не было места печали и страху, а если они и возникали, их прогоняли байками, смехом и дружеской поддержкой. Играла веселая музыка, бойко танцевали пары, ярко горел в камине огонь и разжигал в глазах авионер огонь решимости прожить эту последнюю для многих из них ночь, повеселившись от души – и прочувствовав, как никогда прежде, что это такое – быть живым.

* * *

Агата пришла в себя в незнакомых апартаментах, уютных и со вкусом меблированных. Чувствуя, как испуганно колотится сердце в груди, девушка огляделась, пытаясь понять, где она и что произошло.

Одно за другим начали всплывать воспоминания и выстраиваться в цепочку, как нанизываются бусины на нить. Дуэль на мысе Горн, радиопередатчик в бывшей штаб-квартире агентов в парке Ржавых Каруселей. Сегрин с Милордом, выстрелы… Кирби… Тайрек.

Услышав доносящиеся из соседней комнаты приглушенные голоса, Агата тихо поднялась и, стараясь ступать бесшумно, подошла поближе.

– Выполнил свое обещание. Теперь очередь за тобой, – узнала Агата голос Тайрека.

Осторожно выглянув из-за угла, девушка увидела, что в столовой, кроме юноши, находится еще и дама. С копной черных волос, модно одетая, она стояла спиной к Агате.

– Да, выполнил, – нехотя признала дама.

– Ну так что насчет твоего обещания? – нетерпеливо спросил Тайрек.

Агата по-прежнему не видела лица дамы, но, видимо, его выражение о многом сказало Тайреку, потому что он вздохнул.

– Ви, ты по-прежнему мне не веришь? Ну что еще я могу сделать, чтобы тебя убедить? Между прочим, этот твой Голос Правды я вырвал из рук врага с боем!

– Так уж и с боем, – фыркнула та, которую назвали Ви.

– Послушай, – вздохнул Тайрек, – время на исходе. Сегодня на мысе Горн прошла дуэль, Третий континент наверняка разозлен ее итогом и, думаю, ударит по ним со дня на день. Время катастрофически утекает – давай не будем его еще и здесь терять, мне ведь нужно успеть добраться до мыса Горн!

– Кстати, и как ты собираешься это делать? – осведомилась дама, немного поворачиваясь в сторону, и Агата увидела ее профиль. Молодая, не больше двадцати пяти. Красивая. Очень сдержанная.

– Это уже мои проблемы, – отрезал Тайрек, и Агата поразилась его интонациям. Обычно юноша говорил так, словно не принимал ничего из сказанного и услышанного всерьез и был готов обратить все в шутку. Сейчас же она слышала совсем другого человека.

Дама молчала, задумчиво водя пальцем по спинке стула, стоявшего возле обеденного стола.

– Что ж, возможно, в моей искренности тебя убедит вот что, – решительно начал Тайрек. – Я знаю, где ты прячешь камни… но я до сих пор с ними не сбежал!

Дама метнула быстрый взгляд куда-то в угол, на массивный дубовый сервант с хрусталем, и тут же перевела его обратно на юношу.

– Откуда ты знаешь, где они? – ледяным тоном спросила она.

– Не знал еще секунду назад, – усмехнулся Тайрек и кивнул на сервант.

– Не смей! – побледнев, потребовала дама; она поняла, что сама выдала тайник.

– Ви, расслабься. Я из кожи вон лезу, чтобы доказать тебе, что не вру. Если бы я захотел, то спокойно забрал бы сейчас у тебя камни и ушел. И ты не смогла бы меня остановить. Но я все еще здесь. Ну же, делай выводы!

Агата перевела взгляд на даму. Здесь происходило что-то очень важное, вот только она не понимала, что именно.

– Думаешь, у них правда получится? – дрогнувшим голосом спросила дама, и Агата поняла, что она почти сдалась.

– Я не могу быть в этом уверен, – поколебавшись, признался юноша. – Но я в это верю. Во всяком случае, стоит попробовать. И если вдруг не получится, тогда мы будем знать, что хотя бы пытались сделать все, что могли…

Несколько мгновений дама молча смотрела на Тайрека, а затем подошла к серванту и достала из одного из выдвижных ящиков коробку – небольшую, но, судя по всему, довольно тяжелую.

– Здесь моя часть, – пояснила она, ставя ее на стол. – По протоколу все аэролиты разделили на шесть частей. Таким образом, даже если враг и схватил бы кого-то из ответственных лиц, по крайней мере, он бы не получил доступ ко всем камням сразу.

Агата прижала ладонь к губам. Аэролиты? Да что здесь, разрази ее гром, происходит?

Она была готова поклясться, что не издала ни звука, но в следующий миг голубые глаза Тайрека встретились с ее взглядом. Агата невольно отшатнулась, полагая, что, раз ее застали за подслушиванием тайны, ей несдобровать.