— Генри?

Генри. Имя, посредством которого можно держать голод в узде. Он заставил губы произнести другое имя, которое помогло бы ему полностью овладеть своим голодом.

— Вики.

* * *

Она нахмурилась, увидев как вампир покачнулся, и, не вставая с коленей, подползла к нему поближе.

— Генри, ты должен продолжить насыщение. Ты получил намного меньше, чем тебе необходимо. Кроме того... — Женщина взглянула на запястье и тут же быстро отвела глаза. — Кроме того, — повторила она, — сейчас я теряю ее совершенно напрасно.

Вампир застонал и рухнул на пол.

Вики подхватила его, измазав текущей с запястья кровью спину. Неловко удерживая Фицроя, она села на пол и положила его голову себе на колени.

— Нет... — Он оттолкнул от себя ее руку, когда она приложила запястье к его губам. Мгновенное ощущение вкуса ее крови едва не выпустило голод на свободу. Один лишь запах крови разрушал поспешно возведенные барьеры. — Я не доверяю... себе самому.

Женщина снова прижала запястье к его рту, кровь текла по сомкнувшимся губам и окрашивала алым щеки. То, что он не мог остановить ее просто из-за своей слабости, доказывало ее правоту.

— Ох, ради Бога, Генри, не строй из себя мученика. Я доверяю тебе.

Она почувствовала, что он колеблется, ощутила, как губы его прижались к ее запястью и раздвинули в стороны рваные края раны, начиная высасывать кровь. Женщину окатило волной боли, мышцы напряглись, но ей удалось не отстраниться, и постепенно знакомый ритм отодвинул боль в сторону, и все ее тело стало отзываться на происходящее, как это бывает при соитии. Опершись щекой на макушку Фицроя, Вики вздохнула.

— Дочего потрясающее зрелище, — отирая кровь с лица, злобно рявкнул наблюдавший за этой сценой Селуччи. — Воистину, любовь побеждает все. — Шумно дыша сквозь сжатые зубы, он присел на корточки, стараясь рассмотреть лицо Вики. — Ты уверена, что сможешь все это выдержать?

Вопрос был задан в тот момент, когда ей было необходимо безотрывно следовать за действиями Генри, так что она не могла даже повернуть голову; Вики не стала бы ему отвечать, если бы не прозвучавшая в голосе Майка тревога, которая требовала немедленного ответа.

— Не беспокойся. — Но потом, с опозданием осознав, что Майк все же заслуживает большего, женщина добавила: — Уверена, что у меня все в порядке.

— Превосходно. — Он переменил позу. То, что происходило между ними, казалось Майку гораздо более интимным, чем самый откровенный акт любви. Ему едва удалось справиться с желанием вцепиться Генри в глотку и засунуть его обратно в герметичный бокс. — Как ты сможешь узнать, что он наконец насытился?

— Он сам это поймет. И тогда остановится.

— Вот как? А что будет, если ему нужно больше, чем ты можешь ему дать?

Вики снова вздохнула, но на этот раз ее голос прозвучал совершенно иначе.

— Он не возьмет больше, чем я могу ему дать.

Селуччи рывком поднялся на ноги.

— Извини, но я не слишком-то в этом уверен. Всего несколько минут назад он готов был убить нас обоих.

— Это было несколько минут назад...

— А что теперь изменилось? Весьма глубокое заблуждение, Вики. Полная ерунда. Он должен закончить за пятнадцать секунд, или я сам оторву его от «сиськи».

— В этом не будет необходимости, детектив. — Эти слова, хотя и произнесенные едва слышным голосом, прервали дальнейшее обсуждение вопроса.

Генри, оторвавшись от своего занятия ровно настолько, чтобы сказать это, снова прильнул губами к ране, прижимая края разорванной плоти, чтобы смог подействовать коагулянт, содержащийся в его слюне. Он ощущал, что жизнь Вики обвилась вокруг его собственной, и, хотя в этот момент вампир менее всего хотел прекратить насыщение, оно могло угрожать опасностью им обоим. Его подруга могла умереть от потери крови, а он умрет, если потеряет ее. Он взял от нее ровно столько, сколько было можно.

Вики спасала его уже во второй раз. В первый — она не знала об опасности, и голод, побежденный демоном, затаился во тьме и не нуждался в надзоре. На этот раз она понимала, на что идет, но все равно предложила ему себя, не обращая внимания на неистовую ярость голода, вырвавшегося на волю. «Я хотел, чтобы она сказала: я люблю тебя. Разве только что я не услышал эти слова?»

А что он может дать взамен?

— Прости меня, Вики. — Он склонил голову ей на грудь, стремясь не растерять ту малую силу, которую ему удалось вернуть. — Я остановил кровотечение, но не в состоянии залечить рану. Тебе надо перевязать руку.

Женщина взглянула вниз, на свое запястье, и ее охватила волна тошноты.

— Черт побери. — Желчь подступила у нее к самому горлу. — Рана выглядит так жутко, что я должна бы чувствовать куда большую боль. — Потом, совсем неожиданно, руку пронзила резкая боль. — Ох, черт побери...

Селуччи выхватил из бокса рубашку Генри и снова присел на корточки рядом с Вики.

— Чтоб тебя в самом деле черт побрал, Фицрой, проклятое ты животное!

Генри спокойно встретил бешеный взгляд соперника.

— Это вряд ли произойдет, по крайней мере, пока я не захочу этого сам, — бесстрастно произнес он.

— Вот как? Ну, что же, посмотрим. — Майк первым отвел глаза, скрывая замешательство. «Он едва не прикончил нас обоих. Он прогрыз эту проклятую огромную дыру на руке Вики. И я еще должен чувствовать к нему сострадание?» — Тебе повезло, — прорычал он, бинтуя рану рубашкой Генри. — Снаружи выглядит ужасно, но не думаю, что пострадали связки. Попробуй пошевелить пальцами.

— Больно!

— Шевели, шевели, это необходимо.

Беззвучно бормоча проклятия, женщина повиновалась, и все трое тревожно наблюдали за движениями руки.

— Что я тебе говорил. — Облегчение вызвало дрожь в пальцах Селуччи, когда он закрепил повязку на ее запястье и растянул рукава рубашки. — Мы используем их вместо перевязи, чтобы зафиксировать руку, но ты должна немедленно обратиться к врачу, сразу, как только мы выберемся отсюда. — Вики наклонила голову, когда он завязал узлом рукава у нее на шее, и он на миг прикоснулся губами к волосам подруги, что сразу же напомнило ему, как она сама дотрагивалась несколькими минутами ранее до щеки Генри, все еще опиравшегося на ее здоровую руку. — Я думал... — Он думал, что она умирает, когда он оторвал от нее вампира. Он думал, что она вела себя как самоубийца, когда предложила ему себя. И когда всего этого удалось избежать, он думал... он думал... — Я думал, что все кончено, — запинаясь, закончил он. «А если она все-таки станет настаивать, что я думаю по поводу всего этого, не знаю, что смогу ей ответить».

Потом зрачки его глаз расширились, и Майк издал сдавленный смешок.

Генри выглядел озадаченным; все еще не вставая с пола, он заставил себя выпрямить спину.