Брови Вики сдвинулись.

— Хотелось бы узнать, что тебя так рассмешило? — осведомилась она.

Селуччи махнул рукой и снова фыркнул.

— Просто на минуту я вспомнил скульптуру Микеланджело «Пьета» — Богоматерь, оплакивающая Христа. Помнишь статую мадонны, держащей на коленях его тело?

— И вы считаете, что я не слишком подходящая фигура для воплощения Христа? — осведомился вампир.

Майк окинул пристальным взглядом своего соперника, увидел его тело, покрытое синяками; ужас, все еще мечущийся в карих с ореховым оттенком глазах; смесь физической юности и духовной зрелости; его ощущение самого себя, которое уже прочно восстановилось, и покачал головой.

— На самом деле, — проговорил он, — что касается Христа, то я видел и пострашнее, но вот насчет Мадонны... — Смех снова овладел им, когда Вики метнула в него негодующий взгляд. — Со всей определенностью могу заявить, что на роль Мадонны актриса в данном случае была выбрана неудачно.

Губы его подруги задрожали.

— Ты просто грязный подонок, — начала она, но тут же запнулась и застонала от смеха.

Что вызвало у Селуччи настоящий взрыв хохота.

Фицрой помедлил; причиной его замешательства были оголенные нервы и сомнения в том, что его могут счесть виновным в богохульстве, хотя и не преднамеренном. Собственная порядочность заставляла его признать, что у Майка Селуччи на то были веские основания. Однако, не способный сопротивляться необходимости катарсиса, он присоединился к общему смеху.

И если в охватившем его безудержным смехе слегка проскальзывали истерические нотки, остальные присутствующие, не сговариваясь, таковой факт проигнорировали.

* * *

— Эй, Фергюсон! Ты чего вернулся?

— Забыл здесь кое-что. — Детектив Фергюсон снял со своего письменного стола бумажный пакет, из которого вытащил флакон шампуня для ванны в форме черепашки-ниндзя, и показал его коллеге. — Дочка, понимаешь, послала меня за этой ерундой. И заявила, отправляясь в постель, что, когда нарушаешь обещанное, на языке выскакивают волдыри.

— Сколько ей лет стукнуло, четыре? Пять?

— Пять уже.

Детектив Брансвик покачал головой.

— Всего пять, и она уже заставляет тебя делать все, что ей захочется. Парень, когда она станет подростком, ты будешь бегать высунув язык, исполняя любой ее каприз.

Фергюсон раздраженно фыркнул, засовывая флакон с шампунем в карман пальто:

— К тому времени, хотелось бы надеяться, матери удастся слегка ее притормозить. — Он нагнулся над своим письменным столом и уставился на листок розовой бумаги, красовавшийся поверх кипы отчетов, словно квадрат глазури на торте. — А это еще что такое?

— Какая-то пьяная баба позвонила, хочет тебе признаться.

— Признаться в чем?

— В потоплении «Лузитании»[7], наверное. А может, в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди. Откуда мне знать? Мне она рассказать об этом не пожелала.

— О Господи, ну почему я всегда должен иметь с ними дело?

Брансвик ухмыльнулся и щелкнул затвором своего пистолета.

— Потому что ты такая лапочка.

— А не пошел бы ты... — пробормотал Фергюсон рассеянно, пробегая взглядом записку. — Декан биологического факультета?..

— Похоже, она считает, что я должен ее знать. Вообще-то она заявила, что все обязаны ее знать. — Брансвик увидел, как меняется выражение лица коллеги, и ухмылка с его лица исчезла. — Ты что, считаешь, что в этом действительно что-то есть?

— Не знаю... — Фергюсон скомкал записку и запихнул к себе в карман вместе с шампунем; лицо его теперь напоминало морду собаки, почуявшей кость. — Может быть. — Он пожал плечами и вздохнул. — А может быть, и нет, надо проверить.

* * *

— Вы даже не пытаетесь убедить меня, что нам следует сию же минуту убраться отсюда, — прорычал Селуччи. — В вас, — он ткнул пальцем в Генри, — горючего всего на полбака. А о тебе, — его палец остановился у Вики перед самым носом, — вообще говорить нету смысла.

— Ну, это ты зря, — возразила женщина, хотя, по правде говоря, пари держать по поводу своего состояния она бы не стала.

Селуччи проигнорировал ее высказывание.

— Все мы выглядим так, словно прошли через небольшую локальную заварушку с использованием атомного оружия. Давайте поживее отсюда сматываться, и пусть со всем этим дерьмом разбирается полиция.

— Майк...

— Я всю жизнь Майк. И я хочу, чтобы на твое запястье как можно скорее взглянул доктор, потому что иначе начнется гангрена, и тебе эту руку непременно оттяпают по локоть.

— Рана не инфицирована, — сказал Генри спокойным, уверенным тоном. — И лично я иду в лабораторию. — Он вытянул обе руки. Хотя синяки побледнели и из багровых превратились в зеленые, а сломанные кости пальцев начали срастаться, следы от уколов все еще оставались заметными. — Все образцы и результаты моих анализов должны оставаться там. Они должны быть уничтожены.

— Да бросьте, Фицрой, — вздохнул Селуччи. — Никто не поверит ни одному слову этих гениев, после того как все узнают, что они пытались изображать из себя потомков доктора Франкенштейна.

— Я не могу рисковать.

Майк перевел взгляд с вампира на Вики и снова на него, а потом раздраженно запустил обе пятерни себе в волосы.

— Иисусе, вас, я вижу, не переубедить. Хорошо, хорошо — идем.

— Я сказал, что я иду, — заметил Генри. — Вам со мной идти не следует.

— Катись ты знаешь куда? — взорвался Селуччи. — Мы достаточно натерпелись, пока нашли тебя, и не выпустим теперь из виду до тех пор, пока не запихнем снова в этот проклятый стенной шкаф, когда наступит утро. Правда, вам опять может ударить в голову... — Он выразительно изогнул бровь.

Фицрой слегка улыбнулся.

— Вы оба в полной безопасности. Хотя я все еще голоден, крови Вики оказалось более чем достаточно, чтобы вернуть мне самообладание.

Рука Майка непроизвольно прикоснулась к тому месту на шее, куда вгрызались зубы Генри. Рассерженный этим, он перевел движение в резкий жест, указывая на стену с проводами и распределительными панелями.

— Мы все еще собираемся обесточить здание?

Вики кивнула и мгновенно пожалела об этом, так как ей с трудом удалось вернуть голову в прежнее положение.

— Ситуация в целом не изменилась. Если в этом здании проводится еще нечто подобное этим... экспериментам, мне бы хотелось отключить электричество. — Она помолчала, с трудом, судорожно сглотнув. Было не так-то просто предлагать отключить от сети собственную мать; стать свидетелем, как она умирает во второй раз. — Судя по виду аккумуляторных батарей, аварийное освещение будет действовать минут сорок. Достаточно времени, чтобы добраться до лаборатории, сделать все, что требуется, и выбраться оттуда. А потом полиция займется остальным. — Она уловила на себе взгляд Селуччи и без колебаний выдержала его.