ассоциации от учредителей, дарителей, прибыль созданных предприятий должны были идти только на благотворительные цели.

Деятельности Всесоюзной ассоциации «Гуманизм и милосердие» было посвящено специальное Постановление Совмина СССР № 932 от 14.09.1990 года.

Ассоциация, её отделения и филиалы освобождались этим постановлением от уплаты налогов, государственной пошлины и других видов сборов, вносимых в государственный бюджет, а их предприятия (объединения), учреждения и организации – от уплаты налога на прибыль, направляемую ассоциации, отделениям и филиалам на осуществление уставных задач, и от уплаты налога с оборота по товарам и продукции, производимым в соответствии с профилем деятельности ассоциации. Освобождалась она и от обложения таможенной пошлиной на поступающие из-за рубежа в адрес ассоциации грузы, «предназначенные для благотворительных целей».

Щербаков В. И.: «Создавая систему льгот способствующую развитию благотворительности как серьёзного движения, изучая мировой опыт организации этого процесса, я увлёкся восточной культурой. Она очень большое значение придаёт воспитанию внутреннего мира человека, что потом проявляется всю его жизнь. Особенно меня впечатлила одна из притч о Соломоне. Вот одно из них на данную тему: “Однажды к Соломону обратились с вопросом: “Почему бедные люди помогают друг – другу, а богатые бедным нет?” Мудрец сказал: “Посмотри в окно. Что ты видишь?” – “Улица, дети бегают…” Мудрец протянут зеркало: “А теперь что видишь?” – “Себя”. – “Вот видишь, то же самое стекло, но немного серебряной краски с обратной стороны – и ты уже никого, кроме себя, не видишь”. Достойный человек должен иметь высокие чувства понимания и сострадания».

Владимир Иванович крепко усвоил эту мысль и руководствуется ей и сейчас – строит в Калининграде за свой собственный счёт самый большой в Европе физкультурный центр, православную гимназию, несколько храмов, проводит много детских соревнований по различным видам спорта, финансирует благотворительные и культурно-просветительские организации, много лет является главным спонсором Международного конкурса органистов имени М. Таривердиева, главным спонсором самого крупного в мире Музея Мирового океана, Международного конкурса детских талантов имени А. Пахмутовой, поддерживает подшефный корабль – ракетный фрегат Балтийского флота, делает ещё много других полезных дел.

Щербаков В. И.: «Несмотря на настойчивые советы, из здания ЦК и от моего прямого начальства “не забегать вперёд паровоза, не торопиться…”, весной 1989 года мы впервые в советской истории провели коллегию Госкомтруда вместе с Русской православной церковью и Союзом мусульман. Обсудили и приняли совместную программу реабилитации афганцев, стали проводить многие другие совместные благотворительные мероприятия. Впервые, наверное, после революции 1917 года светское государство и Церковь начали сотрудничать открыто. У нас на коллегии выступали митрополиты, в том числе Кирилл. Всему тогда приходилось учиться с нуля, даже как обращаться к священнослужителям нас не учили. Ещё пару лет назад они же были классово чуждым элементом, а религия – “опиумом для народа”. Святейший патриарх Кирилл до сих пор надо мной подшучивает и напоминает, как на коллегии Госкомтруда в 1989 году я назвал его “господином митрополитом”. Тогда он заметил, что во всех традиционных в СССР конфессиях господин только один, и показал пальцем вверх. На мой недоумённый вопрос: “А как правильно к митрополиту обращаться?” – ответил: “У нас принято говорить – Владыко”.

И дело здесь было не в том, кто из сидящих на коллегии или участвующих в благотворительном движении лично верит в Бога, а кто не очень или совсем не верит.

Люди в период перестройки были морально подавлены, им требовалась не только материальная, но и моральная поддержка, поэтому мы договорились открыть православные часовни и мечети во всех домах престарелых и инвалидов, оздоровительных санаториях для инвалидов и неизлечимо больных».

Отношения с профсоюзами

Противоборство с ВЦСПС началось ещё в 1989 года.

Щербаков В. И.: «Чёрная кошка пробежала между нами при подготовке Закона о порядке разрешения коллективных трудовых споров. Тогда было много споров о статусе стачечных и профсоюзных комитетов. Допустим, что делать, если профсоюз – первый защитник трудящихся – принял решение об отказе от стачки, но нашлось группа инициаторов, заявивших, что они работу прекращают. Это забастовка или нарушение трудовой дисциплины? Тем более если это будет какой-то небольшой отраслевой профсоюз, например, профсоюз лётчиков или диспетчеров, сделавших это в пику большому профсоюзу авиационных работников.

Ссоры у нас возникли сначала с моим более чем 20-летним приятелем ещё по комсомольской работе, председателем ВЦСПС Г. И. Янаевым, ставшим потом вице-президентом СССР, а продолжились с моим однофамильцем, тёзкой, бывшим генеральным директором станкостроительного завода им. Орджоникидзе, тоже моим более чем 15-летним старинным приятелем, видимо, по решению КПСС ставшим одним из руководителей ВЦСПС – Владимиром Павловичем Щербаковым[111]. Во время жёстких дискуссий на трибуне Верховного Совета нас даже журналисты всё время путали. Народ веселился: Владимир Щербаков (который?) выходит на трибуну и сам с собой ругается. Просто театр одного актёра. Но, на самом деле споры были по очень серьёзным вопросам, когда было не до юмора.

Оба моих приятеля всё хотели подмять под себя, хотя возможностей влиять на вышедшие из состава ВЦСПС независимые профсоюзы у ВЦСПС не было. Остальные профсоюзы выступали против монопольного права ВЦСПС представлять интересы трудящихся, да и правительству такие желания ВЦСПС, на мой взгляд, поддерживать было незачем. Усиливать “старые традиционные профсоюзы”, кадры которых практически полностью сформированы из отставных комсомольских и партийных работников, дать право выступать от имени всех трудящихся только “школе коммунизма”, на мой взгляд, было бы просто ошибочно. Это не только осложнило бы дополнительно всю работу правительства и предпринимателей в сфере социальной защиты, но и привело бы к существенному росту радикализации появившихся на политической арене “новых”, “независимых” профсоюзов. Не было у меня и активно поддерживать рост реального влияния “новых профсоюзов”, которые практически по всем вопросам выступали против договорённостей с ВЦСПС, предпринимателями и требовали передать им часть профсоюзной собственности и т. п.

Пришлось открыто и публично выступать против таких требований не потому, что было жаль отнимать собственность у традиционных профсоюзов. Согласившись с хотелками новых, радикально настроенных лидеров профсоюзов можно было бы легко отдать готовую богатую общесоюзную организацию с её газетами, домами отдыха, санаториями, гостиницами и т. д. и т. п. наиболее активным противникам действующей власти и особенно союзного правительства.

Свою линию поведения по отношениям с профсоюзами я ни с кем не согласовывал. Во-первых, мой прямой руководитель – А. П. Бирюкова – ранее работала секретарём ВЦСПС и её позиция легко просчитывалась, а во-вторых, я считал что всё равно никто не решится открыто дать “добро”. Тогда зачем идти за неприятностями. Будем переживать их по мере поступления: когда профлидеры пойдут на меня жаловаться – тогда и