Да, преступление было совершено руками С – я не это имел в виду. Но я мог его предотвратить.

Достаточно было всего лишь уничтожить C.

Если уж на то пошло, я мог бы его уничтожить давным-давно. Но я этого не сделал.

Даже сейчас я могу отменить убийство B. Просто не допустить, чтобы C стал его мишенью. Все, что мне надо было сделать, это обогнать A и не дать Роджеру Норбруку войти в поле. Я мог бы стереть это происшествие целиком со страниц Времени.

Я мог бы, но не стану.

Я хочу, чтобы Роджер Норбрук пересек поле.

Эта переполненная людьми землянка, в которой я жил всю свою жизнь, не совсем обычная в своем роде, и, по всей видимости, она была не лучше и не хуже таких же землянок моих собратьев. Но для меня она стала тюрьмой, как, вероятно, и для них.

И я не смогу покинуть ее еще долго.)

Роджер Норбрук A: Вернувшись на кухню, я проглотил обжигающий кофе так быстро, как только смог. Бросил взгляд на часы над плитой: 8:47.

Я поспешил в мастерскую, отпер дверь, вошел и закрыл ее за собой. Включил свет и выставил время 9:00 минус двенадцать часов на ретролокаторе. Я активировал поле, проверил его и встал перед ним.

Появились первые слабые частицы света. 8:54.

Я почувствовал, что потею. Холодный, липкий пот.

8:56. Гул преобразователя энергии наполнил комнату. Световой портал превратился в искрящийся водопад. Казалось, он манит меня к себе.

8:58.

Где-то в глубине души поднималось предчувствие. Я бы назвал это добрым знаком, если бы не испытывал похожее обманчивое предчувствие ранее.

9:00.

Господи, только бы опять не провалить все!

Роджер Норбрук B:

Сезам, откройся!

Роджер Норбрук C:

Задание выполнено.

Роджер Норбрук D:

(Уходят.)

Когда командир корабля, лейтенант Гест, заметил Необычный Орбитальный Объект, оставалось меньше пяти часов до планируемого схода «Гелиоса-5» с солнечной орбиты и отправки домой. Или туда, где дом будет находиться к концу следующего года. Два часа отделяло его от последнего орбитального Схода.

Гест похоронил своего второго пилота, командора Эйвери, на другой стороне Солнца. Эйвери скончался от уремии. Не зная, что предпринять, Гест сидел и смотрел, как тот умирает. К тому времени, как лунная база поставила по симптомам диагноз и передала соответствующие инструкции, было уже поздно.

Надо полагать, времени не хватило бы в любом случае.

Так что Гест похоронил Эйвери в Солнечном море. Эйвери, напарничек. С тех пор как он ушел, все ночи стали серыми. Напарник.

Вообще-то он терпеть его не мог. Да, поначалу они быстро сошлись и даже подружились, но уже через полгода полета к Солнцу в сознании Геста укоренились первые ростки неприязни, которые быстро разрослись и заполонили его целиком, словно ядовитый сорняк. О чем бы они ни говорили, каждое слово Эйвери вызывало у него гневное отторжение.

По прошествии времени он понял, что просто не мог не возненавидеть Эйвери, так же, как и Эйвери не мог не возненавидеть его. Экипаж корабля должен состоять из трех человек, но экономия энергии и пространства сказали свое веское «нет», и полетели только двое.

С того дня, как умер Эйвери, Гест стал ненавидеть себя. Других объектов рядом не было.

НОО двигался со стороны Солнца на расстоянии примерно одной восьмой мили от носовой части «Гелиоса-5». Гест вывел изображение на экран панели управления и описал его лунной базе как неопознанный объект длиной тридцать футов и около восьми шириной; оба конца изогнуты кверху, как у персидской туфли с двумя мысками. Скорее всего, деревянный. (Дерево?) В средней части корабля видна скамья с лежащей фигурой в маске. Две другие фигуры – очевидно статуи, одна – в головах покоящейся фигуры, другая – в ногах. Орнамент: буйство красных, желтых, синих оттенков.

ЛУННАЯ БАЗА: Подойди ближе, Энди. Зафиксируй на нем одну из камер.

ГЕЛИОС-5: Порядок.

Гест перешел на ручное управление. Он снизил орбиту «Гелиоса-5» с помощью короткого включения тормозного двигателя и подвел корабль к объекту, оказавшись на расстоянии менее пятидесяти футов позади НОО. Он включил автопилот, чтобы поддерживать дистанцию, затем перебрался к передней панели пульта управления и сфокусировал носовую телевизионную камеру, переведя ее в автоматический режим. Снаружи корпус «Гелиоса-5» напоминал зеркало Гезелла; внешняя поверхность была зеркальной, затемненная внутренняя – прозрачное стекло. За счет вращения вокруг своей оси на заданной скорости температура с внешней стороны корабля поддерживалась на отметке 65 градусов по Фаренгейту[30].

Изображение с носовой камеры было отправлено радиолучом на лунную базу. Несмотря на ослепительно сверкающее Солнце, оно получилось четким и детальным. Фигура, лежащая на скамье, была завернута в белые полоски ткани или что-то подобное. Это был человек, мертвый. Очевидно, скамья представляла собой похоронные носилки, а статуи по обе стороны изображали молодых женщин в простых платьях вроде туник. У обеих были темные волосы с челкой, спадавшие ниже плеч.

Пара громоздких деревянных весел свисали под углом в 45 градусов с похоронных носилок, между ними была установлена третья статуя, изображавшая кормчего.

Харон?

Гест взял себя в руки. Это космос, а не Стикс.

ЛУННАЯ БАЗА: Мы подумали, что у тебя начались галлюцинации, Энди. По-видимому, это не так. Продолжай снимать эту хреновину – мы постараемся связаться с толковым египтологом.

ГЕЛИОС-5: Зачем нужен египтолог?

ЛУННАЯ БАЗА: Мы тут все сошлись во мнении, что изображение на наших экранах – египетская солнечная ладья. Ты, наверное, помнишь – лодки, которые они ставили в гробницы фараонов, чтобы старики сопровождали бога солнца Ра в его путешествиях по царству теней.

ГЕЛИОС-5: Но это абсурд!

ЛУННАЯ БАЗА: Совершенно верно. Со всех мыслимых точек зрения. Мы скоро свяжемся с тобой.

Гест вернулся в жилой отсек «Гелиоса-5». Он называл его «главный оперативный пункт». Там были сосредоточены датчики, регистраторы, компьютерные базы данных и приборы для изучения Солнца; но привинченный болтами штурманский столик создавал уют, а основной иллюминатор, выходивший на солнечную сторону, чем-то напоминал цветной телевизор. Но вот проблема – всего один канал. Кроме того, иллюминатор был устроен хитрым образом: его сильно затемненное стекло уменьшало объект настолько, что целиком его можно было увидеть, как на 24-дюймовом экране. Это имело практическую и психологическую цели – с такого близкого расстояния открывался потрясающий вид на Солнце, и его можно было изучать целиком только с помощью приборов, находящихся снаружи на корпусе. Таким образом, Гест мог видеть звезду целиком и в то же время не испытывать тревоги от опасного сближения с ней.