– Я бы вообще никуда отсюда не поехал, – честно заявил Хромов, когда его спросили о том, какой транспорт в данных местах предпочтительнее (он был изначально представлен, как человек имеющий богатый опыт путешествий по Дальнему Востоку). Тащиться по колымской трассе во время снежного бурана, – указал он пальцем на заснеженное окно, значит подвергать себя совершенно неоправданному риску. Дорога наверняка обледенела, а она здесь и в хорошую-то погоду едва-едва проходима. Давайте просто подождём пару дней в аэропортовской гостинице, пока вновь не начнут летать самолёты. Тогда через два часа мы будем на месте. А так придётся тащиться по пурге целый день, если не два.

– Но ведь мы всё равно выиграем целый день, – возразила ему его номинальная руководительница по геологической партии Елена Шугинина, – а нам каждые сутки важны! Ты же в курсе того, что наша поездка рассчитана всего-то на три, максимум четыре недели, и придётся обследовать целых два месторождения. Решено, поедем на УАЗе! – объявила она. Прямо сейчас!

И они поехали. Хорошо ещё, что принятый в качестве подсобного рабочего, русоголовый парнишка Олег Звонков, запасливый и любящий порядок во всём, успел до отъезда закупить водки, хлеба и копчёной колбасы, которыми набил две дорожные сумки. Это им пригодилось, как никогда кстати, поскольку, проехав чуть более пятидесяти километров, они попали на участок скользкой дороги и неприятности не заставили себя ждать. При попытке избежать лобового столкновения с каменной стеной, водитель резко вывернул руль и их автомобиль, сделав крутой вираж, задними колёсами рухнул в скрытую подо льдом канаву. Вытащить машину им удалось только спустя три часа, да и то только с помощью проезжавшего по трассе одинокого КАМАЗа. Но далее дорога стала ещё хуже и скорость их движения упала до двадцати километров в час. С большим трудом они добрались до находящегося на полпути перевала с довольно странным названием – «Дунькин пуп». Достигнув этой точки, маленькая экспедиция была вынуждена и вовсе остановиться, поскольку на дороге образовалась такая пространная наледь, что перед перевалом скопилось не менее сотни куда как более мощных машин. Стояние в вынужденном заторе продолжалось почти двое суток, пока вызванный на помощь тяжёлый трактор не вытащил их на высшую точку перевала. В итоге всё путешествие продлилось почти трое суток и к концу его, более или менее прилично чувствовал себя только Хромов, как наиболее подготовленный к передрягам подобного рода. Соответственно и все хлопоты по спасению попавшей в беду группы легли на его плечи, поскольку ко всем прочим неприятностям прибавилось и сильное недомогание совершенно раскисшего водителя. Таким образом, когда Илья через лобовое стекло, наконец-то увидел самодельный дорожный указатель с надписью «Омсукчан», его собственные силы были практически на исходе. Но всё же они были почти у цели, и это радовало. До посёлка Индустриальный – конечной цели их путешествия, оставалось всего семь километров. Но в одиночку, бросив всех, он отправиться туда не мог, чтобы не возбуждать излишнего подозрения. Пришлось ещё сутки провести в жалкой гостинице, скромно притулившейся у самого въезда в районный центр, который местные острословы нарекли место, где проживали, просто и едко – Сучки. Дабы как-то скомпенсировать вынужденный простой, Илья на следующий день предпринял маленькую экскурсию по окрестностям затерянного в таёжных дебрях городка. Ничего особенного. Чёрно-белые украшенные только каменистыми осыпями сопки, тянущиеся вдоль их склонов редкие полосы кедрового стланика, да небольшая речушка огибающая посёлок с запада. И только одно привлекло его внимание. Странно высокий лес, совершенно нетипичный для столь приближенного к полярному кругу региона, компактной рощицей вздымавшийся на противоположном берегу реки, прямо за мелкими перекатами. Завершив прогулку, майор с неохотой вернулся в совместную с водителем комнатку. Тот лежал на кровати и хрипло сопел через прикрывающую его голову простыню.

– Что, Василич, – присел Илья на край его кровати, – не отпускает лихоманка?

– В баню сегодня пойду, – высунул тот наружу распухший нос, – замучался совсем. Составишь мне компанию? Я узнал, сегодня как раз мужской день.

– Тогда давай возьмём с собой всех остальных.

– Я предлагал, – нет желающих. А ты как?

– Пойдём, конечно, – успокаивающе положил ему руку на плечо Хромов. Ты, самое главное, выздоравливай поскорее, а то всё дело наше стоит.

Под делом он естественно подразумевал своё личное задание, – но водитель понял всё по-своему.

– Да я всё понимаю, – закряхтел тот, переворачиваясь на бок и болезненно кашляя, – да проклятая дорога подвела. Продуло, понимаешь, когда мы машину вытаскивали. Просквозило напрочь. Всё Ленка эта. Молодая ещё, глупая баба, а туда же, всё начальницу из себя строит.

– Она хотела как лучше, – постарался погасить назревающий конфликт Хромов. Сам же знаешь, самолёт до Сучков не предвиделся, а добираться всё равно нужно как-то было. Ничего. Пропаримся с тобой покрепче, перцовочки выпьем по стаканчику. Глядишь и полегчает. Не сопи, брат, какие наши годы, к утру наверняка от насморка оправишься.

Его прогноз оказался верным и наутро заметно посвежевший водитель принялся заводить заиндевелый УАЗик. Вся их небольшая геологическая партия была чрезвычайно рада этому событию, но только Хромов радовался вдвойне, поскольку, только оказавшись в самом горняцком посёлке, он мог приступить к выполнению основного задания. Но прошло ещё два дня полностью заполненных разнообразными хозяйственными заботами и хлопотами. И к поискам ответов, на поставленные генералом вопросы, он смог приблизиться только тогда, когда они в первый раз оказались в рудоуправлении Индустриального.

В скромном двухэтажном здании, выстроенном из почерневших от мороза брёвен, их встретил начальник участка, высокий красномордый детина в самовязанном свитере и экзотических валенках. После традиционных приветствий и взаимного представления постепенно перешли к делам. Как всякие геологи, собравшиеся решать глобальные проблемы очень небольшого района, хозяин кабинета первым делом расстелил перед столичными гостями карты подведомственных ему разрезов и горных провинций.

– Вот посмотрите, Елена Анатольевна, – со скрытой надеждой заглядывал он в глаза склонившейся над столом Шугининой, – какая у меня здесь непростая обстановка складывается. Все надежды нашего коллектива держатся на оловоносном пласте под индексом «Н» который на моём участке проходит почти по вертикали через штольни 1,2 и 3. Но после сброса этого пласта рудная жила теряется безвозвратно. Мы находим на последующих квершлагах только отдельные клочки основного рудного тела… Мы и туда, и сюда, не можем понять, куда она свернула!

Он шумно высморкался и рассержено постучал карандашом по кальке: – Вот в этом месте, где-то в середине четвёртой штольни, пласт словно бы просто растворяется в пустой породе. Мы пробили перпендикулярную сбойку под углом в тридцать градусов, потом прошли два длинных квершлага – и ничего, абсолютно пусто. Тогда мы предположили, что на отметке 162 метра произошёл косой сброс пласта метров на десять – пятнадцать вниз, и наша жила съехала вместе с ним. Но как это проверить? Рыть масштабный квершлаг мы сейчас просто не можем, дорого. Всё же мы ещё государственное предприятие, и вправе рассчитывать на помощь центра.