– Окружают, господин примипил, – сказал он.

Сувор огляделся и разразился градом ругательств.

В горячке боя он не замечал, что тот отряд, на перехват которого он отправил третью когорту, был первым, но не единственным. Выжившие туронцы разобрались поотрядно и, вначале робко, но потом все более уверенно, двинулись сюда. С какой целью, и гадать не надо.

– Все ко мне! Стройсь!

– Что случилось? – рядом оказывается Граул, видит туронские отряды, сплевывает и рычит: – Команды не слышали? Шевелись быстрее!

Все собравшиеся быстро формируют правильный строй. К ним группами и поодиночке прорываются запоздавшие бойцы, вливаясь в общие ряды.

Внезапно по отряду хлещет молния, выбивая с десяток солдат. За ней вторая. Третья с треском уходит в землю шагах в двадцати от фароссцев. Взрывается огненный шар, разбрасывая кровавые ошметки во все стороны.

Отряд дрогнул.

– Держать строй! Отходим! Не ссать, они, считай, полностью выложились. Бьют только трое, и те еле на ногах держатся! – кричит Сувор.

Солдаты ободрились.

Сувор оказался прав – вслед отходящему отряду прилетел еще один огнешар и четыре молнии. Две последние оказались настолько слабы, что смогли лишь с треском разрядов скользнуть по щитам.

– Выдохлись, ублюдки, – злорадно усмехнулся Граул и вновь принялся отплевываться.

– Долго еще плеваться собираешься? – недовольно спросил Сувор.

Перекосившись, Граул ответил:

– Противник сопливый попался.

– И что? – не понял рыцарь. – Тебе не все равно?

– Я ему нос откусил.

Со всех сторон раздалось фырканье и сдерживаемые смешки. Сувор, в отличие от остальных, только покосился на недовольного ликтора, но ничего не сказал. Бывает. Жить захочешь и в горло зубами вцепишься, и ухо отгрызешь, и нос откусишь. А грязный он, потный или сопливый – не важно. Хотя приятного мало, конечно. А то, что солдаты смеются – хорошо. Значит, уверены в себе и сдаваться не собираются.

Когорта утратила разгон и завязла в рядах врагов. Щит трещал под ударами, левая рука онемела и почти потеряла чувствительность. Остальным бойцам было не легче. За долгое сражение вымотались все. Потери росли. Противник начал окружать остановившуюся когорту со всех сторон, грозя ударом в спину. Требовалось что-то предпринять, пока их всех не перебили.

– Черепаха![12] – взревел Сувор так, что его услышали все. Нижний край щита уперся в землю, сам примипил опустился на одно колено. В спину уперлось чье-то плечо, Сувор потерял возможность уклониться и, посмотрев вверх, мог лишь бессильно наблюдать, как на голову опускается вражеская секира. Но не зря первая когорта была лучшей, прием был отработан на тренировках до автоматизма, и, услышав приказ командира, солдаты отреагировали без проволочек. Первые ряды опустились на колени, над их головами нугарца выдвинулись щиты второго ряда. Направленный в голову Сувора удар секиры пришелся в щит над головой нугарского рыцаря. Тот дрогнул, но выдержал.

Остатки когорты ужались, отгородившись от противника со всех сторон.

Надежно защищающее от вражеских атак построение существенно ограничивало обзор, чем и воспользовались враги, бросившись в атаку. По щитам прошелся град ударов. Сквозь узкую щель Сувор увидел оказавшегося слишком близко врага и незамедлительно ткнул мечом. Всхлип. Противник всем весом навалился на щит, но после второго выпада сполз вниз. Промельк тени, укол меча уходит в пустоту – противник успел отпрянуть. Но отскочил неудачно, вбок, насадившись на меч соседа Сувора по строю. Кто-то уцепился руками за верхний край щита, рванул на себя. Сувор покачнулся, сзади ухватили за пояс, удержали, не дали выпасть из строя. Восстановив равновесие, рыцарь, не дожидаясь второго рывка, полоснул мечом по пальцам. Обрубки посыпались вниз под чей-то истошный вопль снаружи. Сувор оскалился – а нечего пальцы совать, куда не просят!

Сбоку послышалась ругань. В щель между щитами вслепую сунули копье и располосовали щитоносцу скулу. Повезло! Могли и в лицо попасть.

Сверху раздался грохот. Несколько отчаянных врагов запрыгнули на щиты и принялись их рубить. Недолго. Первому пропороли ступню, а когда он упал, добили ударом в горло. У второго внезапно ушла опора из-под ног, и он провалился внутрь фаросского строя, где его приняли сразу на три клинка. Третий стоит на коленях, пытаясь попасть мечом в стык между щитами. Попадает. Меч уходит вниз по самую рукоять, судя по вскрику снизу, кого-то он зацепил, но порадоваться уже не успевает. Ответный выпад приходится в живот, разорвав кольчужные кольца, клинок фаросского солдата вонзается на половину своей длины. Щиты расходятся, и мертвое тело падает вниз, под ноги.

– Поле! – резкий, как щелчок кнута, выкрик Сувора.

В центре построения один щит уходит вниз, на него взбирается солдат, и его поднимают вверх. Брошенный топор с гудением разрывает воздух, звук удара, и мертвое тело с грохотом катится по щитам.

– Поле! – рычит командир.

Кратковременная заминка и…

– Поднимай! – слышится голос Кранга.

Взлетая вверх, он видит вражеский бросок и гибко изворачивается, пропуская летящее копье почти впритирку. Наклоняет голову, и булава также пролетает мимо. Перекат вперед, и в щит, где он стоял ранее, вонзается топор. Кувырок назад, ухватиться за рукоять, выдирая засевшее в деревянной основе лезвие, взмах, и топор летит во врагов. Кранг выпрямляется в полный рост и оглядывается по сторонам. Переступает влево, уворачиваясь от копья, второе, брошенное второпях, ловит и отправляет обратно.

– Вниз! – кричит орк, и щит, на котором он стоит, сразу же опускается.

– Доклад!

– Вторая когорта увязла. Отбиваются с трудом и долго не продержатся. Триста шагов влево. Третья ближе к реке. В порядке. Шагов восемьсот слева-спереди. Густав далеко. Пользуясь тем, что конницы у маркграфа осталось немного, маневрирует, то нападая на отдельные группы пехоты, то прикрывается ими от туронских всадников. Да и солдат у него немного – полсотни не наберется, – так что ничем не поможет. Вдоль реки повозки с ранеными. Движение остановлено. Пока отбиваются. Голова колонны частично прикрыта третьей когортой. Ближе к хвосту затор. Пять повозок перевернуто. Раненые и охрана убиты. Шесть последних в обороне. Держатся большей частью за счет наших стрелков – враги осторожничают и под стрелы не суются. Если в ближайшее время не соединятся с основной частью, им конец.