Олег представил обнаженного беззащитного Андрея, терпящего невероятные мучения и унижения от этого подонка. Он еле сдерживал себя, чтобы не броситься на отвратительного сморчка-убийцу, понимая, что, если сорвется, не получит ответы на остальные вопросы. И он задал следующий:

— Зачем понадобилось убивать его жену, Свету?

— В этом уже ты виноват! — На губах художника промелькнула хитрая улыбочка. — Вероника исчезла и больше не появлялась у меня, но я не волновался: каждый день отсылал ей СМС с мобильного ее приятеля и знал, что, если назначу встречу, прилетит, как на крыльях… Мне было лучше, чтобы ее пока не было рядом, — не знал, как пойдет расследование. Все сошло бы мне с рук, если бы ты не заявился ко мне домой. Я понял: прозвенел звоночек Судьбы, и решил отправиться к тебе вечером в гости.

Я не думал никого убивать — хотел только разведать обстановку. В твоей квартире оказалась жена этого… Вначале она меня нормально встретила, но потом ни с того ни с сего стала кричать, что я убийца ее мужа и она видела меня во сне. Полоумная! Что мне оставалось делать? Пришлось отправить ее к мужу, но, правда, менее болезненно.

У Олега сердце готово было выскочить из груди, кровавая пелена застилала глаза, хотелось уничтожить этого недочеловека точно таким же способом, как он убил его друзей. Но лучший ли это вариант? Любая боль длится недолго, а убийца может до конца своих дней провести жизнь в каменном мешке, где каждый день — как вечность и время становится пыткой.

— Виолетту за что убил?

— Видишь ли, у меня случались халтуры на кладбище — наносил портреты покойных на памятники, там я несколько раз и пересекался с ней. А когда в тот раз выходил из твоего подъезда, случайно встретил ее. Я еще не знал, что она твоя соседка, но снова понял: звоночек Судьбы прозвенел. Я знал, что всегда могу найти ее на кладбище, в общем, так и получилось. Мы с ней разговорились, она, ни о чем не подозревая, рассказала, что сбежала от ментов, так как в ванной у соседа обнаружила мертвую тетку. Я понял: если менты ее найдут и она расскажет о нашей встрече в подъезде, для меня это будет конец. Мне было ее жаль, но пришлось… Бедная девочка!

— А как у вас на голове оказались рога? — вмешалась Наташа.

— Рога?! — Валерий улыбнулся, недоумевая. — На голове у меня была лыжная шапочка, чтобы волосы не были видны.

Олег пояснил:

— Ну да, если шапочка плоская сверху, а середина запала внутрь, получаются небольшие рожки по бокам. Тень от нее и в самом деле как черт. — И повернулся к художнику: — Девочку не пожалел, а когда я сообщил о бомже-свидетеле, то почему-то никак не прореагировал.

— Я был той ночью на кладбище. Но до того, как я решился действовать, тот самый бомж скончался от водки. Зато там я увидел тебя и понял — это была ловушка, но Судьба снова была ко мне милостива, — и художник развел руками.

— А этой ночью Судьба повернулась к тебе задом, — констатировал Олег, доставая мобилку. — Сюда приехал сам — обратно тебя отвезут. С почестями, с охраной.

— Да, — согласился художник, опустив голову и сгорбившись, — я проиграл.

Олег начал набирать номер на телефоне, но внезапно художник молнией метнулся к нему, выставив вперед руку с фонариком. Тело Олега затряслось от электрического разряда, вызвавшего невыносимую боль, пронзившую сердце, и он кулем упал на пол, полностью парализованный, не в силах даже глотнуть воздуха и судорожно дергаясь. Окружающий мир утратил формы, вокруг него заплясали цветные пятна, играя с сознанием, как волны с пустой бутылкой. Голос художника то нарастал, то становился глухим.

— Ты не поинтересовался, как мне удалось справиться с твоим приятелем. Это была твоя ошибка. Электрошокер-парализатор — прекрасная вещь! По виду обыкновенный фонарик, а таит в себе триста тысяч вольт, которые дают мне преимущество в несколько минут, чем я незамедлительно и воспользовался.

Художник достал из кармана моток скотча и стал обматывать им руки беспомощного Олега. Наташа бросилась на него, но он небрежным ударом отправил ее в противоположный угол комнаты. Девушка ударилась головой о стену и затихла.

— Не волнуйся, дойдет очередь и до тебя, — пообещал он ей с улыбкой.

Олег немного пришел в себя, но было уже поздно — его руки и ноги были оплетены клейкой лентой, а Валерий уже занимался Наташей.

— Отпусти ее! Я прошу тебя, она будет молчать! — умолял он, извиваясь на полу и проклиная себя за беспечность.

— Обязательно будет молчать, мертвая! — улыбнулся художник и заклеил Олегу рот. — Я вас не буду потрошить, это уже перебор. Вы просто исчезнете, яма в лесу и негашеная известь помогут мне в этом. Проще, конечно, было бы вас утопить — река рядом, но ведь всплывете! Ты вон какой здоровенный, не меньше двух чугунных батарей понадобится. А где их взять?

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — бормотала Вероника, стоя у стены.

— Любимая, все это пустяки, — сказал художник. — Главное, мы вместе. И будем вместе всегда!

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

— Поехали, малыш! — Валерий схватил Олега за ноги и поволок к двери. — Твоя подружка будет полегче.

Он стащил Олега вниз по крутым ступеням, и от множества ударов у того помутилось в голове. Лента, закрывающая рот, стягивала кожу, мешала дышать. Возле «октавии» Олега приткнулась темно-синяя «четверка». Художник завозился, раскладывая задние сиденья.

Ночную тишину не нарушал ни один посторонний звук, и надежда Олега на чудо — приезд Архангельских, освобождение — растаяла окончательно.

Валерий открыл багажник и, собрав все свои силы, затащил туда Олега.

— Тяжелый! — пожаловался он и накинул на него старое, пыльное, колючее одеяло, под которым стало еще труднее дышать. Олег заворочался, пытаясь его скинуть.

— Какой ты неугомонный! — пожурил его художник. — Ты меня вынуждаешь! Сейчас принесу целлофан и молоток — это тебя успокоит. Ничего личного, все только ради дела!

Олег услышал удаляющиеся шаги. Говорят, перед смертью вспоминают всю свою жизнь, о чем-то сожалеют, хотят повернуть время вспять. Олег ничего не вспоминал — он хотел жить и яростно вертелся, имея шансов на освобождение не больше, чем червяк на крючке.

Убийца

— Ва-ле-ра! Ва-ле-ра! — скандировали, беснуясь, трибуны стадиона, когда он, обманув защитника, вышел один на один с вратарем, имея реальный шанс забить гол… Но обычно сон на этом заканчивался, чтобы вернуться через годы.

Возможно, Валерий Витович действительно мог стать известным футболистом, как ему пророчили друзья и знакомые, ведь он, учась в восьмом классе, уже играл в дублирующем составе сборной… Если бы не одно досадное происшествие.

В то утро все складывалось так, чтобы помешать ему пойти с друзьями кататься на лыжах в Голосеево: сначала он чуть не проспал, потом еле нашел лыжные ботинки, отказался от заманчивого предложения отца проехаться, сидя за рулем, на стареньком «москвиче» по периметру гаражного кооператива в обмен на помощь в ремонте того же «москвича». Нельзя сказать, что Валерий был любителем лыжных прогулок, — это была всего лишь вторая, причем на чужих лыжах, так как своих у него не было.