– Лучше не надо. Лорд‑канцлер сказал, что она нужна живой. – На этот раз голос был незнакомый.

– Но ведь нельзя, чтобы она проснулась и начала орать. – Голос Уинстона звучал абсолютно бесстрастно.

– Скорее заору я, если у меня загноится нога, – проворчал незнакомец. – Мы всегда можем заткнуть ей рот.

Уинстон фыркнул.

– Я дам ей совсем маленькую дозу. А если ее окажется слишком много, и она не проснется… Не думаю, что это будет большая трагедия.

Сесилии хотелось кричать, но закричать никак не получалось. Она хотела бороться, но не было сил. Игла вонзилась в руку, и Сесилия почувствовала, как потекла какая‑то жидкость. Пленница начала бороться с ней, словно пловец, плывущий против течения, но сознание быстро поглотила тьма. Последняя мысль Сесилии была о Рамзи. Будет ли он оплакивать ее? Или его сердце снова превратилось в камень?

Когда она в следующий раз пришла в себя, то уже точно знала, где находится. Запах невозможно было перепутать ни с чем – пахло глиной и плесенью. И еще углем.

Сесилия под землей.

Ее охватила паника. Страх парализовал, сердце отчаянно забилось, а кровь потекла быстрее, вымывая остатки яда в крови.

Нельзя поддаваться панике. Надо бороться, попробовать освободиться.

Сесилия почувствовала, что ноги у нее свободны, но руки крепко связаны. Поборов очередной приступ паники, она задумалась.

Ей необходима информация. Знания помогут победить страх.

Что известно в настоящий момент?

Сесилия лежит на полу в темном помещении. Сюда проникает тусклый свет, источник которого где‑то позади нее. Пол, к которому прижата ее щека, засыпан чем‑то вроде песка. Руки связаны за спиной.

Что она помнит?

Как читала книгу, сидя у огня. Вбежал Жан‑Ив, выбросил что‑то за дверь и захлопнул ее.

– Снаружи кто‑то есть. – Он сунул ей в руку пистолет и направился в спальню, где хранилось ружье. Они отправили Фебу в ее комнатушку и притаились в спальне.

– Кто там? – спросила Сесилия, стараясь справиться с паникой.

– Не знаю. Лорд Рамзи погнался за ними.

Она сразу почувствовала себя лучше. Рамзи наверняка с ними справится. Он справится со всеми. Он – великан, имеющий неисчерпаемые запасы сил. Он – воин, шотландец, герой.

Сесилия была абсолютно уверена, что они в безопасности…

Так как же ее схватили? Как она оказалась под землей?

Почувствовав, что больше не в силах лежать, Сесилия начала извиваться и наконец сумела встать на колени, а потом и подняться на ноги.

Боже, это не может происходить с ней. Она под землей. Одна. В ловушке.

Все повторяется.

Сесилия отогнала панику и осмотрелась. Первым делом обнаружила источник света – маленькое окошко в двери ее тюремной камеры. Увы, очень маленькое.

Однако… Она не просто под землей. Она под своей землей, под школой Генриетты для культурных молодых леди.

В окне показалось злобное лицо, и Сесилия отпрянула в сторону.

– Она проснулась, – сказал Уинстон с другой стороны двери.

– Спасибо, Уинствон, – послышался женский голос.

Сесилию словно окатило ледяной водой. Она предана самым близким человеком. Ведь она всецело доверяла Женевьеве Лево.

– Дженни? – прошептала Сесилия, не в силах поверить собственным воспоминаниям, пусть даже они не оставляли никаких сомнений.

Эта женщина стучала в дверь домика. Молила впустить ее, кричала, что приехала в Шотландию, чтобы предупредить об опасности, грозившей Лили и другим девушкам.

И слова ее звучали так убедительно, что Сесилия открыла дверь. После чего на них напали.

– Дженни! – Сесилия подбежала к двери. – Дженни, выпусти меня.

Мягкое сожаление в глазах женщины зажгло в душе Сесилии огонек надежды. Возможно, Дженни оказалась в безвыходной ситуации и ничего не могла изменить. Вероятно, она подверглась давлению лорда‑канцлера, который вынудил ее пойти на предательство. И ее нельзя за это винить.

– Дженни, прошу тебя, не запирай меня под землей. Выпусти меня. – Сесилия отчаянно сражалась с паникой, которая грозила вот‑вот захлестнуть ее. – Скажи мне, что все в порядке, что все живы.

Но где же Рамзи? Его одолели? Убили? Где Феба? Где Жан‑Ив?

Сесилия не могла представить свою жизнь без них.

Дженни сокрушенно покачала головой, и ее кудрявые пряди рассыпались по обнаженным плечам.

– Милая, вокруг этого уже столько трупов, что и не сосчитать. – Дженни взмахнула пресловутой книгой. – Я не могу сказать, кто уцелел, а кто – нет.

Сесилия подалась вперед и прижалась лбом к стеклу, усилием воли подавив темную ярость.

– Я знаю… – всхлипнула Сесилия. – Сожги ее. Она приносит только горе, только боль.

Эта боль уже поселилась в ее сердце. Боль нестерпимая, всеобъемлющая. Значит, таков будет конец? Неужели все, кого она любит, пострадали или… еще хуже? Потом начнется охота на Франческу и Александру? Сесилии хотелось закричать, что ее подруги ничего не знают. Где они сейчас? Что с ними? Но если она задаст вопрос и получит ужасный ответ, то надежда окончательно исчезнет. А ведь надежда – это все, что у нее осталось.

– Отойди, кукла. – С другой стороны двери загремели ключи. Дженни открывала ее тюрьму. – Я иду к тебе.

Дверь наконец‑то открылась. Уинстон и еще несколько мужчин вошли вместе с Дженни. Они несли масляные лампы, которые поставили на сохранившиеся столы. Здесь, в подвальном помещении, находилась одна из классных комнат, до того как ее разрушило взрывом.

Внезапно послышались крики и плач, мгновенно уничтожившие все проблески надежды. Они эхом прокатились по длинному коридору, разбивая сердце Сесилии. Мольбы девочек, запертых под землей, как и она. Они просили, чтобы их накормили, дали воды, отпустили.

Сесилия поняла, что в этом – ее вина. Как только она уехала в Шотландию, заведение Генриетты стало тюрьмой. Рамзи был прав, подозревая нечто подобное. Девочек здесь не было, когда она осматривала свою новую собственность, их привезли, когда она уехала.

К Сесилии вернулись самые страшные воспоминания. Кровь отхлынула от конечностей, и если бы желудок у нее не был пуст, то все его содержимое уже лежало бы у ее ног.

– Что вы сделали? – прошептала она. – В какой кошмар превратили это место? Генриетта знала о ваших черных делах?

На красивом лице Дженни появилась гримаса отвращения.

– Генриетта Фислдаун могла украшать это заведение кружевами и шелками, если ей так нравилось, но в конце дня все девушки, работавшие в этом заведении, становились всего лишь красивыми шлюхами. А она была их королевой.