обуви. Он искал ответы на вопросы, которые Грейс никогда не задавала. Она глубоко вдохнула, заставляя воздух проникнуть как можно дальше в легкие, пока не заболела грудь. Впервые за долгие годы ей захотелось закурить.

Мендоза прошел по коридору и направился к входной двери. Казалось, он забыл о существовании Грейс. Не веря своим глазам, Грейс наблюдала за тем, как он идет вперед, неся в руке пакет со щеткой для волос, принадлежавшей Джонатану.

В том, что это его щетка, сомнений быть не могло: деревянная и очень дорогая из той недавно отремонтированной аптеки на углу Лексингтон-авеню и Восемьдесят первой улицы. Щетка была сделана из щетины какого-то животного, название которого Грейс никак не могла припомнить. И предполагалось, что служить она будет вечно. Такое зрелище подействовало, как хорошая порция чистейшего адреналина. Ни один житель Нью-Йорка, переживший трагедию одиннадцатого сентября, не мог равнодушно смотреть на щетку для волос, упакованную в пластиковый пакет. Это был один из тех самых предметов, вырванных из нормальной, повседневной жизни и перемещенных в музей символов пыток и мучений. Падающее тело, самолет, плакат «пропал человек», высокое здание, щетка для волос в пластиковом пакете. Это означало… ну, это могло означать две вещи, причем одинаково страшные.

На какое-то время Грейс забыла, что все самое страшное уже началось.

– Эй! – крикнула она, удивив разве что только саму себя. – Погодите-ка минуточку.

Она вскочила с кушетки, выбежала в прихожую и остановила полицейского. Затем указала на щетку.

– Он мертв? – выдохнула она.

Мендоза уставился на нее непонимающим взглядом.

– Мой муж. Умер? – повторила Грейс.

Мендоза хмурился и по-прежнему ничего не понимал.

– Вы так сами решили, что он умер? – наконец спросил он.

– Не надо мне тут ваши фрейдистские штучки подсовывать, – прошипела Грейс, практически повторяя фразу своей пациентки Лизы. Только вот… когда же это было? Позавчера?

Полицейский выглядел намного спокойнее Грейс. Ей и в голову не могло прийти, что она его обидела.

– Миссис Сакс. Я понятия не имею. А почему вы меня спросили?

– Потому! – в отчаянии воскликнула она. – Зачем вы взяли эту щетку для волос?

Мендоза посмотрел на пакет. Казалось, крепко задумался.

– Мы забрали много вещей, которые могут помочь нам в расследовании. Вы обеспокоены, на законных ли основаниях мы получили ордер на обыск? Я могу попросить кого-нибудь, и вам все объяснят.

– Нет-нет. – Она покачала головой. – Просто… объясните мне, зачем вам понадобилась эта щетка.

Он снова задумался. Потом попросил ее пройти в гостиную и присесть, а сам обещал подойти через пару минут и все ей объяснить.

Вот и все. И Грейс повиновалась, мгновенно став покорной и сговорчивой. Если раньше и бушевал в ней огонь борьбы, то теперь она даже и не вспомнила бы, когда это было. Грейс вернулась к креслу в гостиной, скрестила ноги, сложила руки и принялась ждать.

Ожидание оказалось не слишком долгим. Полицейский вскоре пришел.

– Миссис Сакс, – начал Мендоза, подойдя к ней и устроившись на кушетке. – Я думал, вы хотите нам помочь.

– С какой стати вы так подумали? – огрызнулась Грейс, но, даже произнося эти слова, понимала, что он не совсем неправ. Во всяком случае сейчас. Что-то изменилось. Что-то в глубине ее существа, какая-то ржавая деталь встала на свое место. Когда же это произошло?

Полицейский пожал плечами, чуть склонив голову набок, как частенько это делал. Они были знакомы всего пару дней, но Грейс уже знала его привычки. Знала, что шея толстыми складками иногда выпадает у него из воротника. Но знала не настолько хорошо, чтобы сказать, есть ли у него рубашки с широкими воротниками. Но она и не хотела это знать.

– Наверное, потому, что сейчас вы больше сердитесь на него, чем на нас. И, так уж, между нами, вы имеете на это полное право.

– Не надо меня опекать, – отрезала Грейс, но и сейчас, так же, как и раньше, она понимала, что он просто старался быть к ней добрее.

– Простите, я не имел в виду ничего плохого. Мне много раз приходилось работать в подобных ситуациях. Ну, не в точно таких же… Я имел дело с мужьями, которые очень многое скрывали от своих жен, и дело доходило до мошенничества, грабежа или даже физического насилия. Все это очень запутано. Но я встречал и много очень умных женщин, которым пришлось пройти через то, что вы сейчас испытываете. Знаете, мне очень жаль, что все это случилось и что я вынужден участвовать в происходящем.

«И не вздумайте мной манипулировать», – хотелось сказать ей, потому что он сейчас занимался именно этим. Но сил вступать в перепалку у Грейс уже совсем не осталось.

– Его щетка нам нужна для определения ДНК, – пояснил Мендоза. – А ДНК потребуется, чтобы… ну, по нескольким причинам.

Но почему он не может просто вот так взять и сказать ей все сразу? Может, думает, что она тут же развалится на части?

– Вы имеете в виду, сравнить с данными на месте преступления? – высказала Грейс свое предположение, но это не произвело на полицейского должного впечатления.

– Да, но еще и для установления отцовства. У нас появился вопрос относительно отцовства. Вы, наверное, знаете, что миссис Альвес была беременна на момент смерти. Это написали в «Пост», спасибо им, конечно. Отдел патологоанатомии просто как самое настоящее сито. И неважно, сколько мы будем с ними ругаться. Мне очень жаль, если вы узнали об этом из такой помойки, как «Пост».

Грейс почувствовала, что начинает задыхаться. Она осознавала, что у нее открывается рот, но никаких звуков не последовало, и вообще больше ничего не происходило. Она просто не могла дышать.

– Миссис Сакс? – заволновался Мендоза.

– Не смешите меня. – Голова у нее словно отделилась от туловища и теперь кружилась по всей комнате. Когда она вернулась на место (если вообще вернулась, конечно), Грейс начала хохотать, хохотать и хохотать. Это было какое-то безумие, даже сама мысль об этом. И не просто какое-то неуместное безумие, а даже логическое. А Мендоза может тешить себя иллюзиями относительно их дружбы и сотрудничества и вообще катиться ко всем чертям, если думает, что она все это спокойно проглотит. Неужели они считают ее такой непроходимой безнадежной тупицей?

Дальше по коридору, в ее столовой, кто-то опять засмеялся, и Грейс отчетливо слышала смех. Наверное, та самая женщина, которую она встретила у входной двери. Та самая, с планшетом. Так сколько же людей сейчас находится здесь, в ее доме?

– Там проходит обсуждение, – пояснил Мендоза. – Мы в любом случае будем отчитываться перед советом специалистов. Мистер Альвес… Его можно понять.