Мужчина пробормотал себе под нос что-то весьма едкое и бросился к мусорщикам. Ребята последовали за ним.

Незадолго до этого мусорщики перетаскивали огромную ветвь, срезанную с дерева. Теперь все они столпились вокруг юноши, который схватился за предплечье. Мистер Ку'ан решительно вклинился в кучку зевак, не говоря ни слова, схватил паренька за руку и осмотрел ее. Он защемил пальцами кожу в одном месте, потянулся к поясу, выхватил нож – и, вонзив его в руку, одним движением, каким вырезают червоточину из яблока, выкромсал из руки маленький кусочек плоти. Лицо Сквинта перекосилось, слезы брызнули из глаз, но он даже не вскрикнул.

Бригадир мусорщиков уже держал наготове раскрытый пакет первой помощи. Как только скаут-мастер передал свой нож стоявшему рядом мальчику, бригадир сунул пузырек в освободившуюся руку мистера Ку'ана. Скаут-мастер осыпал порошком рану, принял кусок пластыря и заклеил разрез.

После этого он с грозным видом повернулся к бригадиру:

– Пит, почему ты не сделал этого сам?

– Сквинт хотел, чтобы вы.

– Вот как? Сквинт, конечно, поступай как знаешь, но в следующий раз пусть это сделает тот, кто будет рядом, – или вырезай сам. Он же мог войти еще на полдюйма глубже, пока я до тебя добирался. И в следующий раз смотри лучше, куда суешь руку!

Колонна остановилась. Направляющий, дождавшись сигнала мистера Ку'ана, поднял руку и резко махнул вниз. Они двинулись дальше. Чарли спросил Ганса:

– Что такое «буравчик»?

– Небольшой жучок, ярко-красный. Цепляется снизу листа.

– Что они делают?

– Впиваются. Нарыв. Если не удалить, можно потерять руку.

– О! А они могут укусить Никси?

– Сомневаюсь. Разве что в нос… Надо проверить при первой возможности. И все прочие места тоже.

Местность повышалась, почва становилась суше, заросли вокруг них становились реже и уже не поднимались так высоко. Чарли вглядывался в чащу, пытаясь что-нибудь рассмотреть, в то время как Ганс поддерживал на высоком уровне то, что, по всей видимости, считал оживленной беседой – как правило, одно слово зараз, типа: «яд», «лекарство» или «это едят».

– Едят что? – спросил Чарли, когда Ганс выдал последний комментарий.

Он посмотрел, куда показывал Ганс, и не увидел ничего, что походило бы на фрукты, ягоды или орехи.

– Вот это. Сахарная палочка. – Ганс осторожно сунул в кусты свой жезл, отодвинул в сторону венерианскую крапиву и отломил футовый кусок коричневой ветви.

– Никси! Вылезай оттуда! К ноге!

Чарли взял свою долю и осторожно откусил кусочек, дождавшись, когда это сделает Ганс.

Палочка жевалась легко. Да, у нее действительно был сладковатый вкус, как у кукурузной патоки. Совсем не плохо!

Ганс выплюнул мякоть:

– Не глотай жвачку – будут проблемы.

– Никогда бы не подумал, что это можно есть.

– В лесу голодным не останешься.

– Ганс, а если нужна вода? А с собой нет?

– Ха? Воды вокруг полным-полно.

– Да, но ведь нужна хорошая вода.

– Любая вода хорошая… если ее очистить. – Взгляд Ганса заметался по сторонам. – Найди «фильтровальный шар». Обруби сверху и снизу. Пропусти через него воду. Покажу, когда попадется на глаза.

Вскоре Ганс нашел один, это оказался толстый и ядовитый на вид гриб. Но он рос на некотором расстоянии от края просеки, и едва Ганс им занялся, как огнеметчик на этом фланге довольно грубо велел ему отойти от края и вернуться в колонну. Ганс пожал плечами и сказал: «Позже».

Караван устроил привал на расчищенном участке дороги. Перекусили тем, что нашлось в вещмешках. Никси отпустили побегать свободно, но настрого запретили приближаться к деревьям. Никси не возражал. Он продегустировал каждый завтрак. После отдыха они продолжили путь. Периодически им приходилось уступать дорогу семьям фермеров. Погрузившись в высокие грузовики на огромных колесах низкого давления, они катились мимо, чтобы провести субботний вечер в городе. Главная дорога шла мимо узких туннелей, пронзавших заросли, проселки вели к плантациям. Ближе к вечеру они проходили мимо одного из них, и Ганс показал на него большим пальцем:

– Дом.

– Твой?

– В половине мили.

Через пару миль отряд оставил трассу и двинулся по бездорожью. Местность была возвышенная, довольно сухая, и джунгли сменило редколесье, вполне проходимое, как многие леса где-нибудь на Земле. Ганс озаботился только тем, чтобы Никси держался рядом, а Чарли он просто предостерег:

– Смотри, куда ступаешь… а если что-нибудь упадет сверху, стряхни побыстрей.

Вскоре они выбрались на поляну, разбили лагерь и начали ужинать. Поляна оказалась искусственного происхождения, ее недавно выжгли огнем, но под ногами уже успел сформироваться зеленый ковер. Первым шагом в создании лагеря стала установка скаутских жезлов в четырех углах прямоугольника, затем Джок Квентин, радист отряда, прикрепил к ним зеркала. После долгой возни он отрегулировал систему, благодаря которой мощный луч фонарика обходил периметр прямоугольника, а затем попадал в длинную трубку, где размещался фотоэлемент. Теперь лагерь окружал невидимый барьер. Всякий раз, когда что-то прерывало луч, звучал сигнал тревоги.

Тем временем другие скауты связывали свои жезлы по три в длинные шесты. Конец шеста обматывали тряпками, пропитанными приторно пахнущей жидкостью. Затем шесты установили – по одному в каждом углу прямоугольника. Чарли понюхал и скривился:

– Что это за дрянь?

– Для стрекоз. Они ее ненавидят.

– Я их понимаю!

– В последнее время их не видать. Но если бы они роились, ты бы вымазался этой дрянью по самые уши и радовался, что она так воняет.

– Ганс, правда, что жало стрекозы может парализовать человека?

– Нет.

– Ха? Но все говорят…

– Нужно три или четыре жала. Одно жало просто парализует руку или ногу – если только не попадет в позвоночник.

– О! – Чарли не увидел в этом уточнении ничего утешительного.

– Меня однажды ужалили, – добавил Ганс.

– Тебя ужалили? Но ты все еще жив.

– Мой Па отогнал ее и убил. Левая нога не работала некоторое время.

– Парень, да ты везунчик!

– Не сказал бы. Но все кончилось не так плохо. Потом мы ее съели.

– Вы ее съели?

– Точно. Это же вкуснятина.

Чарли почувствовал тошноту:

– Вы едите насекомых?

Ганс обдумал это:

– Ты когда-нибудь ел омара?

– Конечно. Но это совсем другое.