- Хотел узнать, как быстро махать метлой, - ответил рядовой Красту и пошел к крыльцу, на ходу соображая, обо что лучше запнуться. Стопка поленьев слишком далеко, чурки кончились, значит, ступени. Боль от удара по дереву обожгла ногу. Амадей ненаигранно зашипев, припал на колено и быстро, пока не видно из-за его спины, сунул руку под крыльцо. Там в тепле и полумраке вот-вот должны были распуститься весенние первоцветы. Заметил их еще утром, когда сидел здесь и точил топор. Чистые и хрупкие, как Куна. Пусть дарисса не поймет, от кого подарок, зато еще раз улыбнется.

Амадей нес цветок в спальню на втором этаже, замирая от страха на каждый шорох. Нельзя дарить цветы чужой женщине, нельзя даже издали смотреть. Не твоя. Чужая. Мало ли ходит красавиц по Дарии? Много, но она - одна. Пусть подумает на генерала, когда найдет первоцвет на подушке, все равно. Амадей будет знать правду. И помнить улыбку.

Широкую дорожку расчистил клин вездехода. Снег еще не начал таять и лежал под ногами плотным ковром. Ботинки привычно скрипели, размалывая снежинки в труху. Наилий вел Куну к аэродрому, крепко держа за руку, но остановился за первым же высоким сугробом. Быстро устала его женщина. Жадно глотала воздух, прикрывая рот рукавицей, и покачивалась на каждом неуклюжем шаге.

- Давай здесь поговорим, - предложил Наилий, жалея, что посадить её некуда. Тяжело дается одиночество даже в горах. Прослужил шесть циклов генералом и прятался теперь от собственной охраны. От Амадея, если быть честным. На мгновение показалось, что боится мальчишку. Будто рядовой нагло ввалился в особняк и с порога заявил, что Куна уходит с ним и забирает Дариона. А генерал стоял посреди атриума и не знал, что делать. Тридцатью легионами командовал, а свою женщину удержать не мог.

- Ты что-то хотел рассказать, - робко напомнила Куна и шмыгнула розовым от мороза носом. Наилий тряхнул головой, прогоняя опостылевшие мысли. Снова выпадал из реальности или просто стоял истуканом?

- Да, но ты, наверное, уже догадалась по приготовлениям. Я не могу забрать тебя в Равэнну. Это опасно Дариона. Рожать придется в горах.

Куна молча кусала губы. По её пустому взгляду не догадаться, о чем думала. Без слез, истерики и упрямого: «я не хочу». Безразличная, послушная кукла. Видят несуществующие боги, не этого добивался Наилий. Молодость не знала полутонов. Если не в штыки, то никак.

- В Нарте есть больница, - глухо ответила Куна, - но Глория жаловалась на нехватку врачей. Акушерка давно перебралась в соседний город, роды принимала женщина, старше Аттии. Уж лучше акушер из генетической лаборатории. Он знает меня и Дариона.

Генерал вздохнул глубоко и поднял глаза к бледному светилу. Дрова заготовил, еды привез, а о самом главном даже не вспомнил. Бардак у гражданских. Нищета и разруха. Столько циклов прошло, а в горных деревнях ничего не изменилось.

- Не получится с лабораторией, ты уж извини. Режимный объект. Начальник и так рискует взыскания получить за твои визиты, а оставить в лаборатории на роды просто не может. Первый ребенок, схватки будут долгими и потом тебе нельзя вставать и бежать домой. Я решу, что делать с акушеркой. Если понадобится, Цесту из Равэнны привезу.

- Не надо, - поспешила отказаться Куна и Наилий даже улыбнулся. Ожила. Вернулась. - Рожали же как-то раньше без медицинского оборудования и бригады врачей. И я смогу.

Только не крупного Дариона в тазовом предлежании. Генерал помнил, как внимательно следили за маленьким Друзом. Боялись, что родовые травмы поставят крест на эксперименте по созданию идеального воина. Генетики весь выпуск звали по личным номерам, и только Друза по имени. Агриппа. В переводе с древнего языка: «рожденный вперед ногами».

- Хорошо, как скажешь, - согласился генерал, решив не спорить. Иначе придется объяснять, насколько тяжелыми и опасными на самом деле будут роды. Публий убедил, что рано паниковать. Дарион может перевернуться головой вниз, время еще есть.

Но его мало. Слишком мало. Амадей уже рубил дрова под окнами его дома и Куна смотрела на своего единственного. Успеет ли Наилий хотя бы взять на руки сына? А услышать его первое слово? Увидеть, как пойдет? Утихшая было злость, снова поднималась к горлу.

Куна ведь начнет сравнивать двух мужчин. Женщины по-другому не умеют. Этот выше, а тот симпатичнее, у одного в штанах почти пусто, а другой и крупным калибром ничего не может. Озноб пробирал, стоило представить, как Куна стонет под Амадеем и шепчет: «так хорошо мне ни с кем не было». А мальчишка пухнет от гордости, что хотя бы в этом превзошел генерала.

Новый выброс адреналина подогрел ярость. Хорошо, что они ушли так далеко, и никто не слышит. Наилий обнял Куну за плечи, а другой рукой крепко взял за подбородок. Она качнулась назад, упершись руками в грудь генерала. Натянулась струной и плотно сжала губы. Испугалась. Может, так и надо было с самого начала, тогда и возражения бы не появились?

- Что случилось, Наилий? - жалобно пролепетала Куна, попытавшись вырваться. - У тебя глаза блестят!

Генерал усмехнулся, пальцами отодвинув ворот куртки с тонкой шеи своей женщины. Неужели какой-то мальчишка лучше него? В самом деле?

- Куна, я соскучился за три месяца.

Она снова дернулась в руках, а генерал коснулся губами прохладной шеи. Откуда у беременной силы сопротивляться? Все что смогла - убрать живот немного в сторону.

- Наилий, нам уже нельзя. Срок большой. Отпусти, пожалуйста, я хочу домой. Я замерзла!

Крик вырвался облачком пара, а Куна как могла сильно оттолкнула генерала. И чуть не упала, когда он резко разжал объятия.

Адреналиновый жар пропал, холод вернулся хрустом снега под ботинками и тяжелым дыханием перепуганной Куны.

- Я не собирался, - глухо ответил генерал, - никакой близости, знаю, что нельзя. Поцеловать хотел.

Куна пятилась назад и защищалась, выставив руки. Будто он действительно стал чудовищем из недр генетической лаборатории. Злобным, неуправляемым, бездушным. Наверное, нужно извиниться, успокоить, но Куна не подпускала к себе, а Наилий не спешил подходить. Не получилось нормально разговора. Снова. Говорить вообще не получалось. Он срывался, Куна страдала, терпела и с каждым разом отходила все дальше и дальше. А он устал просить прощения и чувствовать себя виноватым. Если запчасти не подходят друг к другу, хоть молотком приколачивай - толку не будет.

Значит, конец. Осталось только сказать болезненную и важную фразу: «Я отпускаю тебя. Будь свободна и счастлива». И пара распадется. Официально. Но ведь обещал сам себе, что ничего до родов делать не станет. Еще хотя бы месяц Куна будет его. А потом, может быть и не захочет уходить. Он согласен даже так. Сухое приветствие утром, молчаливые обеды и ужины, лишь бы рядом с сыном. Наилий ненавидел вселенную за то, что оставила без родителей. С Дарионом он так не поступит.

- Иди в дом, - глухо сказал генерал Куне, - я догоню.