– Мы обыщем весь город, если потребуется, – горячо пообещала Мег, когда Куань закончил свой рассказ.

Повернувшись, она увидела входящего в вестибюль дворецкого, привлеченного необычным шумом.

– Роберт, сейчас же пошли Филиппа и Питера на конюшню, – быстро и четко отдавала распоряжения Мег. – Мы поедем в ландо. И скажи им, чтобы взяли оружие.

Попросив принести пальто, чтобы скрыть пятна на платье, Меган поспешила на конюшню. Куань не отставал ни на шаг.

Ее сердце билось в радостном волнении – Джейк не покинул Сан-Франциско, он решил вернуться, чтобы увидеть ее, и загадочно исчез.

Она провела три дня впустую, жалея себя, а он в это время, может быть, подвергался страшной опасности или…

Нет! Она не верила в такой исход.

«Боже милосердный, – горячо молилась она, – пожалуйста, помоги нам найти его… живым и невредимым».

После того, первого раза Джейка больше не преследовали унизительные приступы рвоты. Но с ним происходили вещи, которые огорчали его сильнее, чем блевотина на полу.

Зловоние опия и собственного немытого тела страшно мучило Джейка, заставляло относиться с отвращением к самому себе. Лицо зудело от трехдневной щетины, но он уже давно перестал пытаться побрить его. Для человека, привыкшего за долгие годы в Японии к абсолютной чистоте, грязь вызывала мерзкое ощущение ползающих по нему полчищ пауков. Насилие, производимое над ним, усугублялось мукой плена – он был прикован к кровати-стойлу, словно животное.

В комнате не было окон, и он не мог следить за течением времени. Да и полубессознательное состояние, из которого он почти не выходил, лишало его этой возможности. Джейк скосил глаза вниз на открытый ворот рубахи, на которой все пуговицы были оторваны. Ребра были туго обтянуты кожей, в изобилии покрытой синяками и кровоподтеками. Если попытаться следить за временем по потере веса, то он находится здесь уже несколько дней. Головорезы Карла кормили его от случая к случаю. Все его меню состояло из жидкой овсянки, которая просто не давала ему умереть. По нужде его поднимали только тогда, когда, одурманенный, он не имел сил сопротивляться.

Джейк повернул голову, оглядывая мрачную заднюю каморку опийного притона. Каждая трещина в обоях была ему уже знакома не меньше, чем старые шрамы на собственном теле. Время бежало, работая против него, и с каждым часом гнусное пророчество Карла имело все больше шансов стать реальностью. Разве сможет Меган без отвращения увидеть его в этой грязи, жалкого и опустившегося?

Помоги, Боже, ведь ему уже начинает нравиться сладкий, дурманящий ум опийный дым, дающий возможность спрятаться от беспомощности и отчаяния, которые завладели им после бесплодных попыток бороться с тюремщиками. Он поднял руки и посмотрел на свежие ссадины и зловещий красный круг на запястье. Даже скользкие от крови, его крупные руки не пролезают сквозь браслеты. Он старался в щепы разбить кровать, чтобы освободить ноги, но и это у него не получилось. Порезы на запястьях и лодыжках нагноились. Скоро начнется гангрена, и станет слишком поздно спасать руки и ноги. Скоро он станет лишь наполовину человеком…

С усилием пропуская воздух сквозь зубы, Джейк попытался подняться. Длины цепей было достаточно, чтобы только сидеть на кровати.

Сколько бы подручные Карла ни пригвождали его к грязному тюремному ложу, сколько бы они ни били его, чтобы он потерял способность сопротивляться, он не доставит этим ублюдкам радости услышать его стон. Не зря долгое самурайское воспитание научило его отделять себя от физической боли. Если бы еще научиться прятаться от моральных страданий, которые доставляет ему разлука с Меган и жгучая ревность, рисующая непереносимые картины – Карл ласкает его Меган, а люди соперника превращают его в жалкую тень человека, которого когда-то звали Джейк.

Джейк крепко зажмурился, чтобы не видеть, как горят страстью голубые глаза Меган, не видеть золота ее волос, ее нежной кожи, которую хочется только гладить, гладить и гладить… Из-под его ресниц выкатились две слезы. Он яростно затряс головой, стряхивая признаки слабости.

В соседней комнате, где его охранники коротали часы между сроками очередных доз наркотиков, возник какой-то шум. Поначалу Джейк не обратил на него внимания – обычная свара ничтожных людей, которые то и дело затевали драки. Но когда он услышал, как падают тела и раздаются крики боли, он приподнял голову.

Дверь в темницу с шумом распахнулась.

В дверном проеме, словно видение, появилась Меган.

На лице ее был написан ужас, Джейк отвернулся: он не перенесет гримасы отвращения, которая сейчас исказит ее лицо. Мег уничтожит его, сделает то, чего не смог добиться Карл. Он решит защищаться и, сделав над собой усилие, закричал:

– Уходи, Меган! – Он сам не узнал свой голос, огрубевший от постоянного глотания дыма. – Дьявол! Я не хочу, чтобы ты видела меня таким!

Но Мег, как бы не слыша, приблизилась к нему и опустилась на колени у края кровати. Она тронула его за руку, заставив обернуться. Джейк был потрясен: чистый и прекрасный ангел рядом с ним, погрязшим в грехе и нечистотах. Нет, он не достоин ее.

– Я не видела никого, более красивого, чем ты, – упоенно шептала она ему на ухо. – Мы с Куанем весь день прочесывали Китайский квартал, искали тебя. Теперь ты в безопасности, и это главное. – В ее глазах сверкали слезы, но она смогла даже пошутить: – Я никогда не думала, Джейк Тальберт, что ты придаешь такое значение своей внешности.

Она разыскивала его… Значат, не Карл привез ее сюда. На мгновение в сердце затеплилась надежда, но тут же исчезла. Она ничего не знает об опии!

В комнату вслед за Меган ворвался Сук Куань.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – набросился на парня Джейк. – Тебе было приказано не покидать «Венчур».

– Мы найти вас. – Он улыбался, словно Джейк сказал что-то смешное. – Хорошо. Теперь мы в расчете: вы спасать Лянь, мы спасать вас.

– Надо найти ключи от наручников, Куань. Поспеши, – торопила его Меган. – Посмотри, может быть, они у охранников.

Улыбка исчезла с лица Куаня, когда он увидел, в каком состояния находится Джейк.

– Сию минуту, – пообещал он и выскочил из комнаты. Меган подняла правую руку Джейка. Браслет сполз, открыв обезображенное запястье.

– Ох, Джейк! Зачем же ты так бездумно сопротивлялся?

Он упивался ее нежным прикосновением. Нет, он никогда не сможет разлюбить ее. Он понял это сейчас, потому что, даже униженный и раздавленный, он почувствовал желание.

– А что мне оставалось делать? – пробормотал он. – Спокойно лежать и дать случиться этому?

– Чему?

У него не хватило решимости солгать, и он громко выкрикнул:

– Они заставляли меня курить опий!

– О Боже! Целых три дня?

– Да, и я должен был сопротивляться. – От стыда лицо его горело.