Только начали есть, как вдруг без предупреждения приехали Чупаха с Урванцевой. По их серьезным лицам нетрудно было понять: что-то произошло, но Павел Павлович решил не гнать лошадей, пригласил гостей поужинать. Оба признались, что голодны, Маля принесла им тарелки и приборы. Если начало ужина протекало весело, так как Захарчуку наперебой рассказывали о мнимом покушении на Князева, приправляя рассказ остротами, то гости внесли тревожную ноту в застолье. Захарчук первым проявил нетерпение:

– Ну, чего там, говорите, что еще нас ожидает?

– С Юговым?.. – Клим осекся, сама мысль казалась ему чудовищной, внутри все опустилось.

– С Юговым все в порядке, насколько нам известно, – сказала Урванцева. – Но вот с вашим, Пал Палыч, главным инженером…

– Умер? – вытягивал из нее Князев.

– Хуже, – сказала она. – Застрелен. Сегодня его застрелили, где-то в половине пятого. Жену тоже. Выстрелов никто не слышал.

– Обоих?! – у Князева вырвался возглас ужаса.

– Он пришел убить Спартака, – на этот раз стал объяснять Чупаха. – А в палате жена оказалась. Кто из убийц оставляет свидетелей? Были бы там врач, медсестра, он всех положил бы, кто видел его.

– Как же так, в больнице… – недоумевал Клим.

Никто не ел, кроме Чемергеса, которому до печки были переживания из-за незнакомого человека, желудок ближе.

– Это наш просчет, – ответил Чупаха Климу. – Мы не предполагали, что убийца придет в дневное время, собирались приставить охрану ночью. Преступник позвонил дочери, та рассказала, что у отца инфаркт и в какой он больнице. Он пришел в час посещения больных, народу бродило по коридорам достаточно, чтобы его не приметили. Он ничем не рисковал. Зашел в палату, выстрелил через глушитель обоим точно в лоб, потом спокойно ушел.

– В лоб? – подхватился Бомбей. – Я знаю одного мастера, пускающего пулю прямо в лоб, это его прикол, гуманный способ переселить человека в мир покойников.

– И кто же это? – спросила Урванцева.

– Гриб. Его почерк. Раз он закрутил всю эту кутерьму, а она пошла не по его плану, он же решил ее и закончить. Гриб редко сам берется за исполнение, только в крайних случаях, значит, этот случай наступил, больше скажу – припекло его.

– А насколько хорошо Гриб знает вас? – спросила Урванцева.

– Знает немного, – уклончиво ответил тот. – Теперь Гриб будет валить всех подряд – своих, чужих, попутчиков, зевак, – всех, кто стал у него на пути.

– Давайте-ка посчитаем, – предложила Урванцева. – Как вы думаете, он догадался, что Пал Палыч и Малика инсценировали покушение?

– Запросто, – сказал Бомбей.

– А наше участие как он расценивает, на ваш взгляд?

– Так… – протянул Бомбей задумчиво. – Ну, поначалу Гриб, конечно, поверил, что Князева подстрелили. Но когда тот загадочно исчез из больницы… Первый вариант у меня такой: Князева мы увезли сразу же, вы к раненому почти не подходили, потому Гриб может думать, что вас тоже обвели. При этом он догадался, что главный пособник – Югов. Второй вариант: он догадывается и о вашем участии.

– Хотелось бы, чтобы не догадывался, – сказала Урванцева.

– Боитесь? – презрительно фыркнул Бомбей.

– Не в этом дело. Гриб имеет на руках билет из Хургады. Исходя из логики мы предполагаем, что он думает прилететь из Египта. Правда, не знаю, как он собирается туда попасть, если находится здесь, аэропорт мы контролируем.

– Это дело нехитрое, – подал голос Князев. – Полетит в другой областной центр, а оттуда в Египет под чужим именем. Сейчас практически отовсюду люди летают отдыхать в разные концы мира.

– Допустим, – согласилась Урванцева. – Я вот о чем: он заготовил алиби. И если Гриб догадался о нашем участии, то, сделав запланированные дела, он передумает возвращаться. То есть я допускаю мысль, что мы его упустим.

– А через год-два он вернется и перебьет нас всех? – обронила Маля.

– Мне хотелось бы знать, – Урванцева обратилась именно к ней, – у Гриба есть надежное логово? Мы прокачали бани, юридические лица там подставные, подписывались под документами и получали прибыль другие люди. В справке нам дали несколько адресов, где проживают граждане под фамилией Гриб, но его там никто не знает. Однако он же где-то живет. Может, у друга, подруги или имеет квартиру, записанную на несуществующего человека.

– Неужели вы думаете, что я бы не сказала, если б знала? – вызывающе ответила Маля, а перехватив взгляд Урванцевой, направленный на Бомбея, добавила: – И он не знает. О личной жизни Гриба никому не известно, даже его имени никто не знает, он осторожный.

– Конечно, мы постараемся взять его, но, чует мое сердце, он еще наделает шума, – разочарованно промямлила Урванцева, и тут зазвонил ее телефон. – Слушаю… Так… Угу, понятно. Прочтите… Спасибо.

Переговорив, она обвела глазами мрачных людей, застывших в ожидании еще одной худой вести. Когда накатом идут, мягко говоря, неприятности, человек готовится только к ним. Правда, по едва уловимому загадочному выражению лица Елены Петровны нетрудно определялось, что на этот раз вести не столь уж плохи. Князев, скрестив на груди руки и поджав губы, подозрительно смотрел на Урванцеву, он же и проронил:

– Что еще?

– Считайте, нам крупно повезло, – удивила всех она, ее слова означали близость финала.

– Гриба поймали? – спросил Клим.

– Нет, к сожалению. – Урванцева не расположена была говорить правду до конца. Дело идет к завершающей стадии, незначительная оплошность может привести к большим потерям. – Спартак оставил записку, ее нашли у жены. Но любая информация, даже написанная перед смертью, должна проверяться. Пал Палыч, я хочу поговорить с вашим подопечным. Проводите меня к нему.

Она не желала при всех допрашивать корреспондента, понял Князев и повел ее наверх, думая между тем о Спартаке…

Малика собрала посуду, ей помогли Бомбей и Чемергес. Придя на кухню, Бомбей поставил поднос возле раковины, бросил Чемергесу:

– Иди отсюда.

– Так я… это… помою…

– Иди, сказал я, без тебя обойдемся.

Чемергес убежал, не скрывая счастья, что его освободили от нудного занятия. Маля принялась сама мыть посуду, хотя имелась посудомоечная машина, Бомбей уселся на стул, закурил:

– Чего ты такая хмурая?

– А как ты думаешь? – продолжая мыть тарелки, сказала она.

– Думаю, ты завязла в Князеве, боишься, что он тебя бросит. Тогда я ему набью морду очень жестоко.

– Глупости, это не твое дело. – Маля оперлась руками о раковину, она постояла некоторое время, наконец призналась: – Если Гриба поймают, он меня потянет, вспомнит все, что было пять лет назад, и деревню, где мы недавно поработали.

– Деревню? – поморщился Бомбей. – А как он докажет? Неужели признается, что выкрал двух человек и держал их в подполе? Невыгодно ему.