Лоуэлл Касселл явно удивился.

– Хорошо, Бет, как скажете… Это довольно легко проверить. Но если это окажется правдой, ситуация заметно усложнится.

– Да.

– А как вы пришли к этой теории?

– Услышала одну догадку.

– Ваша сестра напряженно трудится.

Бет отключилась и поспешила к сцене лично поприветствовать подростков, а потом занять место на кафедре и произнести свою речь.

Доннелли и Бёрнс, которые напряженно наблюдали из дальнего угла, как Бет говорит по телефону, повернулись и вышли из зала.

– Это был очень приятный сюрприз.

Венди, жена Карла Рейгера, поцеловала мужа в щеку. Тот перевернул на гриле еще один гамбургер.

– У детей был свободный день, и я подумал – какого черта? Прекрасный солнечный день, лето на пороге…

– Я очень рада, милый. Последнее время ты слишком много работаешь.

Рейгер посмотрел на жену. Ей было тридцать пять, на четыре года моложе его. Она сохранила ту классическую красоту, которой отличалась, когда они познакомились в колледже. На Венди были джинсовые шорты, белая блузка без рукавов и бейсболка «Вашингтон Нэйшнлс»[49] на светло-каштановых волосах до плеч.

– Да, в последнее время у меня сучья работа.

– Ой, смотри, Дон и Салли приехали…

Рейгер взглянул на подъездную дорожку своего двухэтажного дома в Сентрвилле, штат Вирджиния. Здесь жили многие федеральные агенты, поскольку все внутри Белтуэй[50] было слишком дорого для человека, работа которого – всего лишь рисковать жизнью на службе своей стране. Дон Хоуп, его жена и трое детей вылезали из фургончика-«Доджа», вытаскивая подносы с едой и бейсбольные перчатки с мячиком. Два сына Хоупа поставили еду на деревянный стол для пикников, стоящий на заднем дворе, и начали перебрасываться мячом вместе с двумя мальчишками Рейгера. Дочь Хоупа, десятилетка, пошла в дом с Тэмми Рейгер, которой только исполнилось одиннадцать. Салли обняла Рейгера и занялась вместе с Венди готовкой еды.

Дон Хоуп закрыл двери фургона, достал две банки пива из привезенного холодильника, открыл, подошел к Рейгеру и протянул одну ему.

Рейгер одним глотком осушил полбанки.

– Кулинаришь? – сказал Хоуп. – Немного удивился, когда ты позвонил.

– Почему бы и нет? Обычная жизнь. Давно не было.

– Похоже, тут ты прав… Пока никаких приказов?

– Будь приказы, я бы жарил не гамбургеры.

– Думаешь, Бёрнс подставит нас, чтоб мы вышли крайними?

– В каждой операции я готов к тому, что меня убьют парни с другой стороны или подставят парни, которые подписывают мою зарплату.

– Зарабатывать на хлеб – чертовски хитрая штука, Карл.

– Я думал, буду кадровым военным… Посмотрю мир, придет время – уйду с приличной пенсией. Даже сделаю что-то хорошее…

– Я тоже. А потом…

– Дон, мы были слишком хороши в своем деле. Поэтому они пришли к нам. Им не нужны отбросы, они ищут сливки.

– Сейчас я чувствую себя скисшим молоком.

Рейгер бросил бургер на блюдо и шлепнул на гриль еще кусок мяса.

– Почему? Из-за того, что мы продолжаем упускать Перри?

– Слепая удача.

– Не скажи. Я почитал о ней после того, как Бёрнс выдал нам лекцию «Рим горит». Дама хороша в своем деле. Без вопросов. Черт, меня удивляет, что Бёрнс не попытался в какой-то момент ее завербовать.

Хоуп глотнул пива и посмотрел на мальчишек, бросающих мяч.

– Стерилизованное оружие, взведенное и готовое… Дерьмо собачье. Я отец. У меня ипотека. Я женат четырнадцать лет и до сих пор хочу жену. Я не какая-то проклятая машина.

– Для них мы – машины. И всё. Заменимые. Израсходовав несколько, они получат новые там же, где нашли нас. Мы – просто патроны в магазине.

– И что ты еще сообразил?

– Никогда не думал об этом всерьез. Все равно я не могу проверить свои догадки.

– Но зачем встречаться в Пентагоне? Особенно если больше никто не знает, чем мы занимаемся?

Рейгер подвинул бургер длинной вилкой.

– ДНБ – не паук в центре паутины. Скорее змея, ползущая через задний двор. Мандат идти всюду, видеть все. Пентагон – такой же крупный игрок в разведке, как и они. Привык работать по-своему, сосет доллары и данные. Мы это повидали, Дон, когда носили форму.

– Да уж.

– Но даже ему приходится пресмыкаться перед ДНБ. И поэтому Бёрнс объезжает все точки; у него офисы везде – в Лэнгли, в АНБ, в Агентстве картографии…

– А Пентагон?

– Я знаю двух– и трехзвездочных генералов, которые люто ненавидят ДНБ за все хорошее. Теперь ежедневную сводку спецслужб президенту приносит Сэм Доннелли, а не директор Центральной разведки[51]. Плотный контакт. Если у тебя есть ухо и доверие президента, ты не можешь проиграть. И будет тебе счастье.

– Ага, но Бёрнс – редкий кадр. Я наполовину хочу, чтобы с ним случился инфаркт.

– А на другую половину? – усмехнулся Рейгер.

– Тебе не стоит об этом задумываться.

Рейгер положил сыр на почти готовый бургер.

– Почитал я и о нем, когда нас привлекли к этой операции. Ветеран Вьетнама. Жесткий мужик. Тьма наград. Храбрый парень, делал свое дело, отдал все ради звезд и полос. Перешел в разведку вскоре после сдачи Сайгона. После ранений стал непригоден к действительной службе.

– Нога?

– Именно. Сейчас ему за шестьдесят. Мог уже уйти, но, похоже, у него в жизни больше ничего нет.

– Жена? Дети?

– Жена ушла; двое детей, видимо, тоже.

Хоуп явно впечатлился.

– И где ты это все нарыл?

Рейгер криво улыбнулся.

– У тебя недостаточно высокий доступ.

Хоуп допил пиво.

– И не говори.

– Жесткий мужик, – повторил Рейгер. – Реально любит страну. Готов на все, лишь бы ее защитить. И ждет, что мы тоже будем готовы на все. И закроем глаза на многое.

– Листок бумаги, Карл. Вот и всё, что нам нужно. Наш билет из тюрьмы.