Словно буря, герцог проносился по комнатам особняка, уничтожая все, что ему попадалось под руку. На полу валялись осколки дорогих ваз, которые любила его мать, обломки антикварного столика, который Роберт приобрел на Суматре. Коул перевернул и разбил застекленный шкафчик, в котором хранилась нумизматическая коллекция отца. Старый герцог всю жизнь собирал старинные и редкие монеты.

Все это теперь превратилось в груду мусора. Погибли дорогие сердцам его родственников вещи, которые они оставили после себя, которые они бросили, уйдя в иной мир, как бросили и самого Коула. Никто не может забрать с собой что-то, уходя к праотцам. Наследство включает в себя иллюзорные вещи – такие, как деньги, традиции, титул, имя.

«Что в имени?» – задавала вопрос шекспировская Джульетта. И действительно, что в нем? Коул ворвался в свой кабинет и запер дверь изнутри. Он знал, что слуги, оставаясь незримыми, следят за ним, передвигаясь по дому неслышно, как тени.

«Как розу ни зови – в ней аромат останется все тот же…», – мысленно продолжил Коул цитату из Шекспира. Но останется ли женщина все той же, если ей дать другое имя? По-видимому, нет.

Американские индейцы, с которыми общался Коул, были уверены, что имя имеет над человеком огромную власть. Это мнение многие разделяют, даже Католическая церковь. Чтобы изгнать из человека демона, надо прежде всего узнать его имя.

Прислонившись лбом к оконной раме, Коул выглянул в сад, такой чужой и одновременно до боли знакомый. Коул знал, что одного обряда экзорцизма будет мало, чтобы навеки избавиться от мыслей об Имоджен.

«Черт бы ее побрал!» – выругался он про себя и хотел садануть кулаком по оконной раме, но сдержался. Имоджен как-то незаметно покорила его сердце, опустевшее после смерти близких. Она наполнила жизнь Коула яркими красками, показала ему, что такое жизнелюбие, альтруизм. Имоджен стала его частью, хотя Коул до сих пор этого не осознал.

Добрая, заботливая, умная, красивая женщина. Законченная лгунья.

Коул подвигал нижней челюстью, чувствуя себя последним остолопом, ротозеем. Все это время Джинни, которую он искал, жила в двух шагах от него, и он видел ее каждый день из своего окна.

Да, Имоджен была во многом права. Закрыв глаза, Коул прижался лбом к холодному стеклу. Это прикосновение умерило жар его кожи. Перед его мысленным взором возникло лицо Джинни. Лицо Имоджен.

Три года назад она была худой и бледной, с большими печальными глазами, с выпирающими костями. Это была скорее не женщина, а прекрасный воздушный призрак. Как он мог не заметить ее отчаянья, тревоги, испуга? Да, Коул никогда не замечал нищету и несчастья вокруг, потому что в детстве и юности не сталкивался с ними. Он не догадывался, что Джинни накладывала густой макияж не для того, чтобы соблазнять мужчин, а для того, чтобы скрыть свою внешность. Она наносила толстый слой пудры, чтобы спрятать под ней редкий экзотический оттенок кожи и россыпь светлых веснушек.

Сидя в тюрьме, Коул предавался воспоминаниям, перебирая в памяти минуты близости с Джинни. Коул вспоминал ее легкое дыхание, тихие возгласы удивления, когда он переходил к дерзким ласкам. Тень от ее густых ресниц, падавшую на бледные щеки в минуты, когда она стыдливо закрыла глаза. Блеск ее темных волос. Тепло ее тела, в котором он самозабвенно тонул. Дрожь блаженства. Ее сладкий шепот и нежные слова.

К той прежней Джинни ему уже не суждено было вернуться. Ее больше нет… Да и была ли она на самом деле? Восприятие Коула в ту ночь было затуманено алкоголем, в красной комнате царил полумрак, а в душе Коула – смятение. Их тогда разделяли недосказанность и обман. Коул не знал, кем на самом деле являлась Джинни, женщина, которую он купил на одну ночь. Он смотрел на нее, но ее не видел. То же самое повторилось и в истории с леди Анструтер. Его предубеждение, ярлыки, которые он сразу же наклеил на свою соседку, мешали ему разглядеть, увидеть настоящую Имоджен.

Если бы он подошел к ней с открытой душой, то, возможно, уже давным-давно нашел бы то, что искал.

Коул злился на Имоджен. Но еще больше он был зол на самого себя.

Он отгородился от мира высокомерием и думал, что оно защитит его. Коул как будто смотрел на всех сверху вниз с высокой башни и сразу закрывался от тех, кто, по его мнению, представлял собой угрозу его образу жизни и душевному спокойствию.

Но при этом он забыл одну важную вещь: от злейшего врага – от самого себя – ему не было спасения. Собственное прошлое, кошмары, тяжелые воспоминания, предрассудки, воспитание, титул, – все это со страшной силой давило на психику герцога, грозя взорвать ее.

Открыв глаза, он снова посмотрел вниз, в соседний сад, и его сердце сжалось от боли.

Имоджен за три года сильно изменилась. От прежней Джинни не осталось и следа. Леди Анструтер была крепкой, энергичной, уверенной в себе дамой. Хозяйкой своей судьбы. В ее жизни не было места для Коула, потому что он с самого начала вел себя как недоброжелатель и противник всех ее начинаний.

Коул думал, что отыскав Джинни, он сделает ей предложение, и она с радостью бросится ему на шею. Ведь для шлюхи было бы огромным счастьем стать герцогиней. Он полагал, что она примет его любого – сломленного, ожесточенного, агрессивного, желчного…

Ему не приходило в голову, что Джинни, вернее та, которой она стала, захочет от жизни большего. Что она имеет право на свои тайны, а он не вправе претендовать на ее сердце.

Гнев Коула улегся, а внутренний холод усилился. Тепло, которое передалось ему от Имоджен во время сношения, улетучилось. Он снова оказался в мире, где царствовал зловещий холод. Имоджен вышвырнула его в ледяную стужу из своего дома. Из своей жизни.

Зябко передернув плечами, Коул повернулся, чтобы надеть сюртук, и тут вспомнил, что оставил его на скамейке под балконом.

Он снова выглянул из окна и увидел, что скамейка пуста, а балконная дверь, ведущая в комнаты хозяина дома, – распахнута.

Бывший долгое время разведчиком, Коул усвоил одно правило: проникать в дом нужно незаметно, не оставляя следов своего присутствия. Это правило он сегодня нарушил, оставив сюртук на скамейке. Но Коул хорошо помнил, что запер за собой балконную дверь.

Что если из-за своей самоуверенности и самодовольства он навлек на Имоджен беду? Привел в ее дом убийцу? Что, если она стала жертвой его гордыни?

Тренвит пулей вылетел из кабинета, чуть не сбив с ног дворецкого, который стоял под дверью.

– Немедленно пошлите за инспектором Морли, – быстро распорядился он. – Кто-то проник в дом леди Анструтер.

Не дожидаясь ответа, Коул помчался вниз по лестнице и выбежал в сад. Его гнал страх за жизнь Имоджен. Подбежав к ограде, у которой росло раскидистое дерево, Коул пролез через лаз в каменном цоколе в соседний сад, ободрав руки о жесткую кору. Однако он не чувствовал физической боли. Отчаяние толкало его вперед.

Ему казалось, что он спит и видит все это в кошмарном сне.