Выл ветер, снегопад не унимался. Снежинки проникали внутрь маски дьявола и опускались на правое веко детектива, пока он и его напарник наблюдали за лежавшим на земле Тэкли.

Наконец тот кивнул, поднялся на ноги и двинулся на юг.

Беттингер свернул за угол. След продолжал идти на юг, в сторону темного входа парковочного гаража, имевшего три уровня, до которого оставалось двести пятьдесят футов.

Полицейские изменили свои позиции так, чтобы у каждого имелась свободная зона обстрела.

Они медленно приближались к входу.

Залаяла собака, и все трое тут же упали в снег.

Жюль попытался увидеть вход, но там было темно, и он ничего не сумел разглядеть. Детектив направил подствольный фонарь вниз, включил его и стал ждать, лежа на холодном одеяле между двумя распростертыми на снегу коллегами. Его измученная пятидесятилетняя плоть онемела, за исключением продолжавших болеть сломанных ребер, прижимавших мышцы и кожу к пуленепробиваемому жилету.

Снегопад усилился. Миновала тягучая минута, но из темного входа не доносилось никаких звуков.

Тэкли оторвался от земли. Его большой палец коснулся прицела винтовки, и красная точка полетела над землей, словно инопланетное насекомое.

Беттингер и Доминик встали на ноги.

Полицейские в масках тихо пошли на юг.

Падающий снег скрывал их на фоне белого ландшафта, и вскоре расстояние между ними и гаражом уменьшилось вдвое.

С расстояния в сто футов темный вход зиял, точно разинутая пасть.

Эдвард повел дулом штурмовой винтовки направо; красная точка споткнулась, ударив в окно машины, проникла сквозь противоположное стекло и приземлилась на бетонную стену.

Жюль шагал вперед с пистолетом в руке, понимая, что его могут убить в самом ближайшем будущем. Особенно неприятно было думать о том, как его смерть повлияет на Алиссу и Карен, которые и без того получили тяжелые травмы.

Детектив расставил приоритеты – он должен убить Себастьяна и уцелеть. Все остальное не имело ни малейшего значения.

Семьдесят футов отделяло Беттингера от входа в парковочный гараж.

Шаркая, он направил свой фонарь в темноту. Круг света показал ему колпак колеса, расколотые куски бетона и картонную коробку. Все застыло в неподвижности.

Детектив пошел дальше, и вскоре его уже отделяло от входа меньше пятидесяти футов.

Он направил оружие в правую часть гаража. Свет упал на ржавые трубы, ворота и пару смотревших на него глаз.

Красная точка появилась на человеческом лице, и штурмовая винтовка Тэкли вспыхнула.

Голова разлетелась на коричневые, белые и серые льдинки.

Жюль переместил луч фонаря, и в круге света оказались мешки с мусором, изолента и куски ковра, из которых состояла одежда замерзшего обитателя Свалок. В правой руке бродяги была зажата банка пива, с которой свисало пять маленьких сосулек.

И хотя детектив испытал облегчение, что Эдвард никого не убил, ему стало немного не по себе от того, с какой быстротой тот сделал точный выстрел. Беттингер никогда не мог пожаловаться на свою реакцию, но коп с пестрым лицом был подобен кобре.

Полицейские вошли в парковочный гараж. Слои снега падали с их тел на бетон, словно старая кожа.

Жюль повел фонарем, освещая мусор, сгоревшие автомобили, колючую проволоку, сгнившую картонную коробку, трубы и пандус, ведущий на второй уровень. Если не считать мертвого бродяги, чья голова теперь напоминала неаполитанское мороженое, это место оставалось необитаемым.

Доминик направил свой фонарь на след, оставленный собаками и женщиной.

Дорожка из сбитого снега провела маленький отряд мимо матраса, перевернутой машины, дыры в полу и подъемника, а потом свернула направо и исчезла в темном дверном проеме.

Выключив фонари, полицейские прижались к стене и прислушались.

Из темноты не доносилось ни звука.

Беттингер сбил с маски снег, посмотрел на дверной проем и включил фонарик. Комья снега вели через серую площадку к уходившей вниз лестнице. У ближайшей стены висел проржавевший знак: «Подземный уровень».

Детектив повернулся и направил луч света на ступеньки, ведущие на второй этаж. Там не было снега, и они поняли, что собаки и женщина ушли вниз.

Жюль направился к лестнице, пересек площадку и начал спускаться. Несмотря на то что он старался ступать осторожно, эхо, которое разгуливало в пустом здании, усиливало все звуки.

Подойдя к следующей лестничной площадке, детектив выключил фонарик.

И тут раздался страшный грохот.

Чья-то голова ударила Беттингера в спину, отбросив его к дальней части площадки. В пуленепробиваемую маску ударил камень, прижав ее к лицу. Что-то хрустнуло.

Детективу удалось сохранить равновесие, и он прислонился к стене.

– У тебя все нормально? – спросил Жюль у великана-напарника, который скатился вниз по ступенькам.

– М-м-м…

Что-то теплое, по вкусу напоминавшее смесь меди, грязи и меда, попало Беттингеру в рот. Это и новый огонь, вспыхнувший в центре лица, подсказали детективу, что у него сломан нос.

– Дерьмо! – выругался он.

Прижимаясь плечом к углу, Жюль направил луч фонаря вдоль ведущих вниз ступеней, которые оставались необитаемыми и заканчивались закрытой серой дверью. Перед ней он увидел комочки снега и несколько прозрачных лужиц. Из чего следовало, что температура под землей немного выше, чем наверху. К тому же детектив почувствовал, что все тело у него начало покалывать.

Тэкли помог Доминику подняться на ноги, и великан, слегка покачиваясь, ухватился за перила.

– Ты можешь идти? – прошептал Беттингер.

Капрал перенес часть веса на пострадавшую ногу, и гримаса боли исказила нижнюю часть его лица под маской.

– Нужно перевязать, – сказал он.

Эдвард и Жюль переглянулись. Оба прекрасно понимали, что в таком состоянии огромный и тяжелый Уильямс будет для них обузой.

– Ты останешься здесь, – прошептал Тэкли.

– Ни в коем случае! – Слова Доминика громом разнеслись по лестничному пролету.

– Давай-ка потише.

– Я иду с вами. – Капрал заметно понизил голос.

– Нет, – покачал головой Эдвард.

– К тому же ты просто не можешь, – добавил Беттингер.

Великан-полицейский сделал шаг, покачнулся и упал на колени. У нижнего края его маски показались стиснутые зубы.

– Идиот, – сказал Тэкли.

Тучи пара вырвались изо рта Доминика, и он привалился спиной к стене. Его глаза блестели от боли и разочарования.