– То, что было между мной и Дженни, было… особенным. Я знаю, вы не поймете, но между нами что-то было. Что-то нас объединяло.

Он закрыл руками глаза.

– Она была у меня первой. Я так ее любил.

Джеффри прервал его.

– Заткнись, Дейв, или – Богом клянусь – я выбью из тебя твое любовное дерьмо.

Файн поднял глаза. Казалось, он испытывает боль из-за того, что его не понимают.

– Что тебя остановило? – спросил Джеффри. – Я имею в виду – с Дженни. Отчего прекратились сексуальные отношения?

– Она меня отвергла, – ответил он, снова залившись слезами. – Сказала, что не хочет больше иметь со мной никаких отношений.

Он громко фыркнул.

– После фотографий… не знаю. Наверное, Дотти показала ей снимки…

– Доказывающие, что ты такой же, как все, – сказал Джеффри, думая, что такая женщина, как Дотти Уивер, вполне могла это сделать.

– Это неправда, – воскликнул Файн. – Я любил Дженни. Она была мне очень дорога.

– Поэтому ты и пришел к ней после лыжной поездки?

– Она выглядела больной, – сказал Файн. – Я не знал, что с ней такое, а Дотти не позволила мне с ней увидеться. Я даже позировал для других фотографий, чтобы войти в дом. Мне хотелось посмотреть, все ли с Дженни в порядке, но оказалось, что Грейс держит ее у себя.

Джеффри сжал зубы, зная, что Файн охотно пошел к Дотти, чтобы насиловать других детей. То, что Файн и в самом деле верил в свою любовь к Дженни Уивер, доказывало, что у него не все в порядке с головой.

– А что скажешь о Грейс Паттерсон? – спросил Ник. – Какое участие она во всем принимала?

Файн поморщился.

– Она была хуже Дотти. Она была отвратительна.

– А поподробнее?

– Уж она-то что вытворяла! – у Файна даже голос охрип. – Пусть теперь за свои грехи горит в аду.

– Дотти и Грейс вместе этим занимались? – спросил Джеффри.

Файн кивнул.

– Большую часть фотографий сделала Грейс. Дотти занималась финансовой стороной.

И помолчав, добавил:

– Все позы – идея Грейс. Она подходила, трогала детей. Считала, что чем больше садизма, тем лучше.

– А Дотти этого не делала?

– Она знала, как сделать снимки похожими на действительность. Романтические. Дотти работала в мягкой манере, а Грейс – в жесткой.

Он нервно облизнул губы. Кажется, хотел доказать, что следует винить женщин, а не его.

– Они давно знали друг друга.

– Они сами тебе об этом сказали?

– Нет, – ответил Файн. – Дженни. Дженни сказала, что они с матерью много разъезжали. И куда бы они ни поехали, Грейс навещала их хотя бы раз в месяц.

– А что Тедди Паттерсон? – спросил Джеффри.

Файн покачал головой.

– Он бы нас всех убил, если бы знал.

Ник удивился.

– Он что же, не знал?

– Конечно нет, – возмутился Файн. – Мы занимались этим, пока его не было в городе. Он же дальнобойщик.

Джеффри чувствовал, что Ник настроен скептически.

– Он ни разу не доставлял журналы?

– Грейс его в это не посвящала, – сказал Файн. – Он не такой человек.

– А каким должен быть человек? – спросил Ник.

Файн снова уставился на Библию.

– Таким, как я. Человек, который стремится сблизиться с детьми.

– Человек, который приносит детям зло, – поправил его Ник.

– Я ее не обижал.

– Вот как? – сказал Джеффри и перегнулся через стол. – Может, расскажешь, как у тринадцатилетней девочки появился усталостный перелом лобковой кости?

– Она была и с другими мужчинами, – возразил Файн и вовсе не удивился полученной информации.

– Другие мужчины были с ней не такими нежными, как ты? – спросил Джеффри.

– Да.

– В самом деле? – недоуменно спросил Джеффри. – Посмотри на себя, Дейв. Может, почитаешь отчет о вскрытии Дженни? Тогда узнаешь, насколько она меньше тебя.

Файн кашлянул и промолчал. Взял со стола Библию и прижал к груди. Джеффри смотрел на него, и ему казалось, что он что-то пропустил. И вдруг увидел – обручальное кольцо на левой руке Дейва. Тут же сверкнул в мозгу образ, увиденный в журнале: рука, властно сжимающая затылок Дженни Уивер, толкающая и направляющая голову вниз.

– Ах ты, сукин сын! – рявкнул Джеффри, перегнулся через стол и стукнулся о его край коленом. Но он этого и не заметил, и схватил Библию.

– Джеффри! – завопил Ник, пытаясь оттащить Джеффри.

Джеффри дал волю гневу.

– Поганый сукин сын!

С этими словами он вырвал Библию из рук проповедника.

Файн держал книгу так крепко, что свалился вместе со стулом.

– Я видел фотографии, сволочь проклятая. Я видел, что ты с ней делал. Я видел, как ты ее насиловал.

Джеффри сказал, указывая на Библию.

– Ты ее не заслуживаешь. То, что ты делал с этими детьми… то, что ты делал с ней…

Файн уселся.

– У меня была только Дженни, – оправдывался он.

Джеффри пошел было вокруг стола, но остановился, решив, что Файн этого не заслуживает.

– У меня была только Дженни, – повторил Файн.

– На этих фотографиях было твое чертово обручальное кольцо, – сказал, ему Джеффри и положил Библию на стол. – Я видел его но меньшей мере на десяти снимках с разными детьми.

Он пошел вокруг стола, постанывая от боли в ушибленном колене.

– Ты, похотливый недоумок!

– Вы не имеете права так со мной говорить! – воскликнул Файн.

Джеффри схватил его за руку и рывком поднял с пола.

– Ты лучше радуйся, что лишь говорю, а не выколачиваю из тебя дерьмо.

– Это называется полицейским насилием, – заявил Файн и отряхнул брюки. – Мне нужен адвокат.

– Бадди Конфорд и на милю к тебе не подойдет, – сказал Джеффри.

– У меня есть другой человек, – сказал Дейв, заправляя рубашку в брюки. – Из Атланты.

– Тот, кто защищает извращенцев, таких же, как он, – сказал Ник. – Возможно, гонорар берет в виде фотографий.

Файн улыбнулся и впервые показал себя снаружи таким, каким был внутри.

– Или маленьких девочек.

Джеффри почувствовал, как напряглись плечи. В нем проснулось животное желание порвать Файну глотку. Удерживало лишь то, что Файн, возможно, знал больше, чем уже сказал.