Хот-дог остановился в темноте, наткнувшись на повалившиеся ржавые стальные балки, одна из наших изношенных покрышек лопнула, и вся машина покосилась на одну сторону, а наша группа поддержки принялась маскировать хот-до на колесах камнями и досками. Жанель вылезла из кабины и подошла ко мне, чтобы показать запись в Vumble[41] с безумным количеством пуль, которые мы только что получили, и циклически повторяющийся видеоматериал, где я швыряю бейсбольные мячики в красных бандан.

Заметив, что кровь течет из моей ноги и бока, Жанель попыталась меня уложить. Лишь тогда пришло сообщение от Салли, которая все еще руководила съемками из удаленной точки: «Они не заглотнули наживку». Банданы стояли по свою сторону линии и не пытались преследовать нас через армейские баррикады, как мы надеялись.

Я ускользнул от Жанель – что было нетрудно для такого скользкого типа, как я, даже сейчас, – и вскочил на велосипед Зеппа. До того как кто-нибудь успел попытаться меня остановить, я уже возвращался по аппарели тем путем, каким мы сюда пришли, мимо людей, пытавшихся закрыть и замаскировать вход в туннель, и выскочил из темноты на свет дня. Промчавшись достаточно близко от Рикки Артесяна, чтобы встретиться с ним взглядом и швырнуть свой последний бейсбольный мячик – уже полностью покрытый моей собственной кровью – в его костюм в тонкую полоску. А затем я развернулся и, пригнув голову, снова рванул по склону в направлении Сторроу-драйв, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, следует ли кто-то за мною.

Мой телефон разрывался от сообщений, но я не обращал на него внимания. Я уже почти добрался до верхней точки, полный мыслей о Хорасе Бертоне и всех позабытых милых людях, которые были чересчур доверчивы. КПП представлял собой скопление бледных пятен, располагавшихся на уровне земли, и стаи мужчин и женщин с головами скорпионов, копошащихся вокруг величественной мехи и группы автомашин горчичного цвета. Я уже ничего не видел, концентрация внимания исчезла вместе со зрением, ноги соскальзывали с педалей, но я все равно продолжал на них нажимать до тех пор, пока не оказался достаточно близко, чтобы швырнуть последнее ограниченное издание рекламных бейсбольных мячей, отведя руку назад и сделав самый энергичный бросок в своей жизни.

Но тут у меня кончился завод. Я почти достиг бетонного барьера, когда Рикки и другие банданы преодолели подъем и выскочили на линию огня. Я не увидел, что произошло потом; прежде чем проползти остаток пути до своего укрытия и потерять сознание, я лишь ощутил запах дыма и пороха, да краем глаза заметил человека с чем-то красным на шее, который упал на четвереньки и пятился назад.

* * *

Когда ко мне вернулось сознание, я находился в концлагере, где чуть не умер – сначала от ран, потом от жесточайшей дизентерии, в которую трудно поверить. Я больше никогда не видел Салли, но видел наш последний фильм – видел всего лишь раз, он был записан на одном старом ноутбуке (эта дама по имени Шари записала смонтированный фильм на своем жестком диске перед тем, как Интернет накрылся медным тазом, и с тех пор люди копировали на флешки «Чудака с бейсбольного стадиона», когда имели доступ к электроэнергии).

Финальный эпизод «Чудака с бейсбольного стадиона» заключался в том, что солдаты и красные банданы дырявили друг друга пулями до тех пор, пока не перешли к рукопашной, и я должен сказать, что фильм начисто утратил линию повествования, связанную с Хорасом Бертоном, бейсболом или попытками возродить профессиональный спорт в Америке, не говоря уже о том, что комедийный эффект, который создавали все эти молотящие друг друга тела, был в лучшем случае минимальным.

Фильм заканчивался посвящением:

«Року Мэннингу. Человеку, который научил меня, что важно не то, что ты упал, а как приземлился. С любовью, Салли».

Джейк Керр начал писать в 2010 году, 15 лет отработав как музыкальный и радиожурналист и колумнист. Первый опубликованный рассказ «The Old Equations» появился в «Lightspeed» и в конце концов стал финалистом на премии «Небьюла» и Теодора Старджона. Публиковался в «Fireside Magazine», «Escape Pod» и в антологии юмористической фантастики «Unidentified Funny Objects». Выпускник Кеньон-колледжа, специалист по английскому и психологии, Керр учился у Урсулы Ле Гуин и перуанского драматурга Алонсо Алегрия. Живет в Далласе с женой и тремя дочерьми.

Дон Уиллис, сорока пяти лет, только что закончил загружать свою тележку для продуктов. Обойдя кассовые аппараты, он останавливается у входа. Загородив двери, там из-за банки детского питания дерутся мужчина и женщина. Мужчина ударяет женщину по лицу, хватает детское питание и проталкивает свою перегруженную тележку через двери, по направлению к автостоянке.

Масса тел устремляется вперед, при попытке преодолеть узкое место их перегруженные тележки со звоном сталкиваются между собой. К тому времени, когда Дон пробивается к дверям, женщина уже исчезла. Дон старается не поскользнуться в луже крови, которую она оставила за собой.

* * *

Десятилетний Донни Уиллис смотрит телевизионный сериал, уже давно забытый, о том, как богатые люди занимаются своими делами, и там как раз показывают яхту. Она выглядит просто величественно, с волнующими белыми парусами и разноцветными флажками, протянувшимися от рубки до носа. Донни подбирается поближе к телевизору, словно может прокрасться сквозь экран и оказаться на судне, расположенном между морем, солнцем и берегом.

– Вот такой дом я себе хочу, – говорит он своему папе, который подходит к нему, становится рядом на колени и улыбается. – Что тебе в нем нравится? – сжав плечо Донни, спрашивает он.

Донни рассказывает ему о развевающихся парусах, о голубой воде, одиночестве, золотом пляже и – что самое главное – о радости быть свободным под солнцем и небом и возможности плыть куда угодно.

– Это хорошая мечта, Донни. Не отказывайся от нее. Живи так, чтобы ее достичь, и ты никогда об этом не пожалеешь.

Этой ночью Донни видит во сне, как он просыпается перед рассветом, становится на палубу своей яхты и наблюдает за тем, как всходит солнце, крики чаек, плеск волн и хлопанье парусов – вот и вся его компания.

* * *

Уже слишком поздно. Пакеты с продуктами трясутся в руках Дона. Пожалуйста, не делай так, чтобы стало слишком поздно. Даже без официального подтверждения везде распространяются слухи о том, что на Северную Америку должен упасть астероид. Единственная надежда на бегство. Он спешит в комнату сына. У них совсем нет времени. Насколько отчаявшимися будут люди?

Он входит в комнату Зака. Сын играет в видеоигру, вид у него скучающий. – Прошу прощения, сынок. Ты знаешь, что происходит, и я боюсь, что у нас мало времени. Мы должны уложить вещи.