– И поскольку вы уже не были незнакомым убийцей, он не мог выдернуть из вашей руки перо и повесить вас на рее, – закончила я за него. – Поистине очень добрый человек.

– Так оно и есть, – задумчиво сказал Кристи. – Бедняга, нелегко ему пришлось.

Я кивнула.

– Он рассказывал вам о своих малышах?

– Да.

Том сжал губы, но не от злости, а пытаясь сдержать эмоции. Мартин с женой потеряли одного за другим троих маленьких сыновей из-за вспышек лихорадки в колонии. Неудивительно, что, когда Том услышал о горе губернатора, его собственные раны вновь открылись. Том слегка покачал головой и вернулся к теме своего освобождения.

– Я… немного рассказал ему о… о своей дочери. – Он поднял почти нетронутую кружку сидра и одним глотком выпил половину, словно умирал от жажды. – В личной беседе я признался Мартину, что оговорил себя… Но еще я сказал, что абсолютно уверен в вашей невиновности, – заверил он меня. – Если вас когда-нибудь арестуют, мое признание останется в силе.

– Спасибо вам за это.

Мне вдруг захотелось узнать, известно ли ему, кто убил Мальву, и чувство неловкости усилилось. Наверное, ему приходило на ум… Но одно дело предполагать, и совсем другое – знать наверняка, а если еще и знаешь, почему это случилось… Кроме того, никто, кроме меня, Джейми и Йена-младшего, даже не догадывался, что стало с Аланом.

Губернатор принял откровения секретаря с некоторым облегчением и решил, что единственный выход в сложившихся обстоятельствах – отправить Кристи на берег, и пусть там с ним разбираются гражданские власти.

– Но ведь гражданских властей больше нет, – удивилась я. – Или я ошибаюсь?

Том покачал головой.

– Таких, чтобы могли разобраться с подобным делом, – нет. Еще существуют тюрьмы и шерифы, но нет ни судов, ни магистратов. – Он почти улыбнулся, хотя его лицо оставалось мрачным. – Вот я и подумал, что только зря потеряю время, пока буду искать, кому сдаться.

– Но вы сказали, что отправили копию своего признания в газету, – сказала я. – Наверняка люди в Нью-Берне приняли вас… э-э… холодно.

– Милостью Божественного провидения газета перестала выходить до того, как там получили мое признание, – печатник оказался лоялистом. Думаю, мистер Эш и его друзья нанесли ему визит, и он благоразумно решил сменить занятие.

– Весьма резонно, – сухо сказала я.

Джон Эш, приятель Джейми, был вожаком местных Сыновей Свободы, и именно он подбил людей на поджог форта Джонстон и выпроводил губернатора Мартина в море.

– Одно время ходили слухи, – сообщил Том, снова отводя взгляд, – но тогда столько всего произошло… Никто точно не знал, что случилось в Фрэзер-Ридж, и постепенно у всех в умах засело, что я пережил какую-то личную трагедию. Люди стали относиться ко мне с некоторым… сочувствием.

Губы Тома скривились: он явно был не из тех, кто благодарно принимает сочувствие.

– Вы, похоже, процветаете. – Я кивнула на его костюм. – Или, по крайней мере, не ночуете в подворотне и не подбираете в порту выброшенные рыбьи головы. Я даже не подозревала, что писать памфлеты так прибыльно.

Пока мы разговаривали, лицо Тома приобрело свой привычный цвет, но теперь снова залилось краской, на этот раз от досады.

– Вовсе нет! – огрызнулся он. – У меня есть ученики. И я… я проповедую по воскресеньям.

– Не представляю, кто бы справился лучше, – весело произнесла я. – У вас всегда был талант в библейских выражениях говорить людям, что с ними не так. Значит, вы стали священником?

Том еще сильнее покраснел, но сдержал гнев и ответил спокойно:

– Я приехал сюда почти нищим. Рыбьи головы, как вы сказали… да изредка кусок хлеба или миска супа, который раздавала церковь Нового Света. Я пришел поесть, но из вежливости остался послушать службу и услышал проповедь преподобного Петерсона. И она проникла мне в душу. Я попросил священника выйти, и мы… поговорили. Сначала одно, потом другое… – Он поднял на меня горящий взор. – Знаете, Господь отвечает на молитвы.

– О чем вы молились? – поинтересовалась я.

Том слегка смутился, хотя вопрос был вполне невинный, и я задала его из чистого любопытства.

– Я… я… – он замолчал и сердито уставился на меня, хмуря брови. – Вы невозможная женщина!

– Вы далеко не первый, кто так считает, – уверила его я. – И я не собиралась лезть не в свое дело. Мне просто… интересно.

Я видела, что его раздирают противоречивые чувства: желание встать и уйти борется с неудержимой тягой рассказать, что с ним произошло. Но Том всегда был упрямцем и никуда не пошел.

– Я спросил: «За что?» – наконец произнес он очень ровным голосом. – И все.

– Что ж, у Иова это сработало, – заметила я.

Похоже, Том сильно удивился, и я чуть не рассмеялась: Тома всегда поражало, если выяснялось, что кто-то кроме него читал Библию. Впрочем, он овладел собой и уставился на меня в более свойственной ему манере.

– И вот вы здесь, – сказал он, и его слова прозвучали как обвинение. – Полагаю, ваш муж собирает ополчение… или присоединился к нему. А с меня хватит войны. Удивляюсь, как она не надоела вашему мужу.

– Ну, я не думаю, что он питает особое пристрастие к войне, – довольно резко ответила я, но что-то заставило меня добавить: – Просто чувствует, что рожден для этого.

Что-то промелькнуло в самой глубине глаз Тома. Удивление? Понимание и принятие?

– Так и есть, – тихо сказал он. – Но неужели… – Не закончив, он вдруг спросил: – Что вы здесь делаете? В Уилмингтоне?

– Ищем корабль, – призналась я. – Хотим уехать в Шотландию.

Мне всегда удавалось его ошарашить, но в этот раз я превзошла саму себя. Он как раз поднял кружку, чтобы отхлебнуть сидра, но после моих слов поперхнулся и, выплюнув сидр на стол, захрипел и закашлялся, привлекая внимание других посетителей. Я отодвинулась, стараясь казаться как можно незаметнее.

– Э-э… мы едем в Эдинбург за печатным станком моего мужа, – сказала я. – Может, хотите, чтобы я кого-нибудь там навестила? Я имею в виду, передала письмо. У вас, кажется, там брат?

Том резко поднял голову, его глаза слезились. Я вдруг вспомнила, что случилось с его братом, на миг пришла в ужас, и мне захотелось откусить себе язык. Этот самый брат завел интрижку с женой Тома, пока тот сидел в шотландской тюрьме после восстания якобитов, а потом жена отравила брата, и впоследствии ее казнили за колдовство.

– Ох, простите, пожалуйста, я не хотела, – тихо произнесла я. – Мне так жаль…

Внезапно Том обеими руками стиснул мои ладони, да так сильно, что я ахнула, и несколько голов с любопытством повернулись в нашу сторону. Не обращая внимания, Том перегнулся через стол ко мне.

– Послушайте меня, – тихо и яростно сказал он. – Я любил трех женщин. Одна оказалась ведьмой и шлюхой, вторая – только шлюхой. Вы вполне можете быть ведьмой, но это не имеет никакого значения. Любовь к вам привела к моему спасению и к тому, что я считал покоем, пока думал, что вы мертвы.