— Эделина была очень красивой женщиной, когда я женился на ней, — сказал Уолтер, который, казалось, в очередной раз прочитал мои мысли. — Самой красивой девушкой в округе. Одно лицо с Арчи. Оба высокие, густые гривы темных волос, большие карие глаза. Эти двое получили семейные гены красоты.

Но Эделина породнилась с Арчи, только выйдя замуж за Уолтера, разве нет? Какие семейные гены? Уолтер, должно быть, заметил мое замешательство.

— Эделина была нашей кузиной. А ты не знала?

Я отрицательно покачала головой. Нет, не знала.

— Да-да, двоюродной сестрой. Ее мать была родной сестрой нашего отца. Некоторые по этой причине отговаривали нас от брака, но в то время подобное случалось сплошь и рядом. Тогда-то ведь было не уехать в дальние края, не то что сейчас! Разве со столькими людьми можно было раньше познакомиться!

— Я понимаю, — откликнулась я. — Двоюродные братья и сестры и сейчас женятся.

— Я думал лишь о том, какая она красавица. И почему она вышла замуж за меня, а не за Арчи или кого-то из тех, что ухлестывали за ней.

При этих словах лицо Уолтера помрачнело. Он отвел взгляд и устремил его в распахнутое окно.

— По-видимому, люди были правы, — продолжил он. Похоже, он думал о чем-то своем. Старые воспоминания, не слишком приятные. Потом опять перевел взгляд на меня. — У нас никогда не было детей, возможно поэтому…

Мысль осталась недосказанной. Я подождала — на случай, если он захочет ее закончить, но он казался совершенно довольным, держа меня за руку и глядя в окно. Спустя некоторое время я решилась задать ему вопрос:

— Уолтер, а у кого-нибудь из ваших братьев были дети? У вас есть племянники? Племянницы?

Я не совсем понимала, зачем спросила его об этом. Я была уверена, что незваный гость, которого я видела, — человек пожилой, а не средних лет, правда, очень похож на Уолтера. Мне необходимо было докопаться до разгадки этой тайны.

— У Сола и Элис был сын, — ответил Уолтер. — Они переехали, вы знаете, после… после всего, что случилось.

— А что случилось? — отважилась я на следующий вопрос, почти не надеясь на успех.

Уолтер покачал головой.

— Милая, это события столетней давности. Гарри, Сол и Арчи — все они умерли. Не стоит ворошить прошлое. — Он вновь посмотрел на меня, и я осознала, что больше он мне ничего не скажет. Никогда.

— А что случилось с сыном Сола? — поинтересовалась я.

По словам Мэта, через десять лет после изгнания из поселка Сол убил Элис, за что и был приговорен к пожизненному заключению. Их девятилетний сын остался один-одинешенек.

— После смерти его матери к нам приходили из отдела опеки. Хотели, чтобы мы забрали ребенка. Сказали, что мы его единственные родственники.

Я внимательно слушала, не отпуская руку Уолтера, желая, чтобы он продолжал свой рассказ.

— Я вынужден был отказаться, — признался Уолтер. — Эделина к тому времени… она была нездорова. Мы не смогли бы дать мальчику должное воспитание. Его отправили в приют… нет… в детский дом, так они сказали. Но, думаю, это одно и то же. Непорядочно с моей стороны? А что мне было делать?

В глазах Уолтера читалась мольба, но я совершенно ничего не понимала. Уолтер о многом умолчал. «Они переехали… после того, что случилось». Ему известно что-то о событиях 1958 года. И об Эделине он чего-то недоговаривает. Но он так слаб! Как мне расспросить его, не сделав ему больно?

— Значит, вы больше ничего о нем не слышали? Что с ним стало?

Ребенок родился приблизительно в 1960-м, сейчас ему лет пятьдесят. Слишком молод для моего незваного гостя.

— Он приезжал к нам несколько лет спустя. Было ему тогда лет семнадцать. Покинул детдом и просил немного денег, чтобы уехать за границу. Я дал ему, сколько мог, но сумма была невелика. Мне парень не понравился — вылитый отец. Поведал нам о том, как ему жилось в детдоме. Хотел, чтобы мы почувствовали свою вину.

— Несладко ему пришлось?

— Так он утверждал, но я не поверил его россказням. Я считаю, что Сол заморочил ему голову.

— Он продолжал видеться с отцом?

Уолтер кивнул.

— Парень навещал его в тюрьме. Они поощряли эти визиты, воспитатели в детдоме. Полагали, что для мальчика лучше, если он будет поддерживать связь с отцом. Но Сол рассказывал сыну небылицы, он искажал правду: вроде бы поселок ополчился против него и они с мамой вынуждены были уехать. Он утверждал, что именно из-за этого его мать и умерла. Разумеется, это была ерунда, Сол получил по заслугам, но мальчик попался на эту удочку. В нем взрастили ненависть к нам, ненависть к жителям поселка, повинным, по его мнению, в несчастьях, случившихся с его родителями.

— И долго он здесь пробыл?

— Нет, не долго. Он уехал, когда понял, что больше от нас ничего не получит. С тех пор мы о нем ничего не слышали.

— А не помните, как его зовут?

— Его назвали Сол. Как и отца. Как его отца.

Я невольно вздрогнула. Еще один Сол Уитчер, затаивший злобу на поселок.

Блеск в глазах Уолтера стал угасать. Наше общение его утомило.

— Уолтер, в поселке поговаривают об Альфреде. Я тут подумала…

Рука, сжимавшая мою руку, напряглась. Я ошибалась, назвав ее немощной. Старик был еще довольно силен.

— Мы сделали для Альфреда все, что было в наших силах. Никто не смог бы… Понимаете, он был нездоров. Родился больным. С годами ему становилось только хуже. Не видел, не слышал, не говорил. Но он был таким сильным! Я не мог с ним справиться. И он с Эделиной… Как я мог их остановить? Я никого не мог остановить.

Я зашла слишком далеко. Уолтер сильно разнервничался. Я, чтобы его успокоить, накрыла его руку обеими своими руками.

— Уолтер, все в порядке. Это было давным-давно. Не стоит…

— А после того… что они с ним сделали…

В палате Уолтера не было никакой медицинской аппаратуры, но я была совершенно уверена, что его пульс опасно участился, старик начал задыхаться.

— Уолтер, я уверена, что это был несчастный случай. Прошу вас…

— Я был вынужден его отослать. Нам помог доктор Эмблин. И священник. Нашли для него место. Там ему было неплохо. У них были доктора и санитары-мужчины. Они могли о нем позаботиться.

— Я уверена, с ним все отлично. Вы правильно поступили.

Дыхание Уолтера немного успокоилось. Я ждала, чтобы расслабились напряженные мышцы его лица.

— Полагаю, вы могли его навещать? — спросила я, когда решила, что опасность миновала.