— Когда наш пациент умирает, мы всегда сообщаем родственникам.

— Именно так я и думала. Но уже давно никто ничего не слышал о нем. Ему уже лет семьдесят с лишним. Единственное, что от вас требуется, — подтвердить, что он жив.

— Как его зовут?

— Альфред Уитчер.

Женщина удивленно подняла брови и покачала головой.

— Это имя мне незнакомо.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но она шагнула назад и поманила меня за собой. Открыла дверь справа по коридору, и мы прошли в еще один коридор. Приемное отделение, в котором мы только что находились, было отделано пластиком, стены выкрашены в нежно-желтый цвет, но стены коридора, по которому мы сейчас шли, были из такого же темно-красного кирпича, что и наружная стена здания. Справа и слева, через равные промежутки были расположены двери, но ни одна не была распахнута. По всей длине потолка — лампы дневного света. Некоторые мигали, когда мы проходили под ними. Вдалеке я периодически слышала диссонирующие звуки: людские крики и стук падающих тяжелых предметов.

Мы достигли конца коридора и повернули. Слева от меня за стеклянной дверью виднелся кабинет, который и был пунктом нашего назначения. Моя высокая спутница открыла дверь, мы вошли внутрь. За столом, ссутулившись, сидел мужчина в темно-синей рубахе и брюках, пил кофе и читал газету. Когда мы вошли, он поднял глаза. Еще здесь была женщина, ниже и плотнее, чем моя провожатая, она сидела за компьютером и тоже взглянула на нас.

— Нам необходимо проверить списки пациентов, — сказала моя провожатая, не обращаясь ни к кому конкретно. — Никто из вас не помнит некоего…

Она запнулась и взглянула на меня.

— Альфреда Уитчера, — подсказала я.

Толстушка застучала клавишами.

— Как пишется? — через несколько секунд уточнила она.

Я произнесла имя и фамилию по буквам, и она вновь забарабанила по клавишам. Где-то в глубине здания плакал мужчина.

— Нет такого, — через пару минут сказала толстушка.

Моя провожатая посмотрела на меня — она явно была удовлетворена ответом.

— Я так и думала, — заявила она. — Я работаю здесь уже десять лет и помню большинство пациентов.

— Давайте попробуем написать по-другому, — предложила толстушка. — Иногда фамилию изначально записывают неправильно, а потом никто не удосуживается исправить.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Мы не можем искать по имени, к сожалению, программа на это не рассчитана. Жаль. Думаю, вряд ли нашлось бы много Альфредов.

— Да, имя необычное, — согласилась я. — Он должен был поступить году в 1958-м, может быть в 1959-м. Это поможет?

— Узнаем через минуту… Такого нет.

— Несколько лет назад у нас лечился Уишарт, — вмешался в разговор санитар. — Но его выписали. Его звали Рэг. Мужчина лет пятидесяти.

— Альфред значительно старше, — сказала я.

Мое отчаяние нарастало с каждым щелчком клавиши. Неужели очередной тупик?

— Зайдем с другой стороны. Я открыла список поступивших в 1958 году, — сообщила толстушка. Она не сводила глаз с экрана монитора. — Тогда больница была переполнена, много людей поступило и много выписалось.

Мы все окружили толстушку. Она подвела курсор в конец списка, туда, где начинались фамилии на «У». Уотерс, Уильямс, Уоттрен. Уитчеров нет. Никого даже с похожей фамилией.

— Ладно, посмотрим 1959-й, — не унывала девушка.

Через несколько минут мы вынуждены были сдаться. В этой больнице Альфред Уитчер не лечился. Никогда.

— Извините, что забрала у вас драгоценное время, — сказала я.

Уолтер меня обманул. Какие могут быть еще объяснения?

— А вы уверены, что обратились в ту больницу? — Я обернулась и увидела, что ко мне обращается моя провожатая.

Я кивнула.

— Уверена, что именно эту больницу назвал его брат. А здесь есть поблизости другие психиатрические лечебницы?

Моя призрачная надежда тут же рухнула под сокрушительным ударом. Собеседница покачала головой.

— Нет, поблизости нет. А тогда уж точно и быть не могло. В викторианскую эпоху приюты намеренно строили очень большими, чтобы можно было принимать больных со всей страны. В нашем случае — из двух графств. Если человек проживал в Дорсете, в 1958 году его могли поместить только сюда.

— Не буду больше отнимать у вас время. Огромное спасибо за то, что проверили.

Моя высокая провожатая, немного смягчившаяся по отношению ко мне, вела меня по коридору в обратном направлении. Откуда-то сверху доносился смех, который становился все громче и истеричнее, пока не перешел в визг. Я невольно вздрогнула.

— С непривычки жутко, — заметила моя провожатая.

— А сколько у вас сейчас пациентов? — спросила я, когда мы подошли к двери.

— Около сотни, — ответила она, открывая дверь и улыбаясь уборщику в тапочках. — Выглядит изумительно, Эрик, отличная работа. Нам необходимо более современное оборудование, — продолжила она, вновь повернувшись ко мне, — но денег, как всегда, не хватает. Прошу прощения, больше мы вам ничем помочь не можем.

— Премного благодарна вам за то, что попытались.

— Меня зовут Роза Скотт, — представилась она, протягивая визитную карточку. — Позвоните, если еще что-нибудь вспомните.

Оказавшись на улице, я едва смогла дойти до машины — силы иссякли. Почему Уолтер меня обманул? Неужели и он виновен в смерти Альфреда? Уолтер хороший человек, но даже лучшие из нас совершают ошибки. Вероятно, произошел какой-то ужасный несчастный случай, и теперь Уолтер, как и остальные, намеренно скрывает это. Особо ни на что не надеясь, я набрала номер приюта Паддокс.

— Мне очень жаль, — сказала дежурная медсестра, когда меня соединили. — Я же вас предупреждала, что Уолтер очень слаб.

— Что-то случилось?

— Он пока жив, но после того, как вы ушли, впал в бессознательное состояние. Нам кажется, что больше он не придет в себя.

Я не могла говорить, но медсестра понимала, что я все еще на проводе.

— Ни в коем случае не вините себя. Мы ожидали чего-то подобного уже несколько дней. Мы рады, что он повидался с вами. Хоть что-то приятное перед смертью.

Перед смертью? Неужели опять тупик? Был уже полдень, а версии таяли на глазах. Я завела машину и, не имея ни малейшего понятия, куда ехать, скорее по привычке, включила радио. Музыку я не воспринимала, слышала только, как заколачивают гвозди в крышку моего гроба.

«Полиция разослала описание местной жительницы, которую хочет допросить в связи со смертью жителя Дорсета, скончавшегося сегодня рано утром. Клара Беннинг. Рост 160 сантиметров, худощавая, волосы длинные, темно-каштановые. Левая сторона лица обезображена. Полиция просит не приближаться к мисс Беннинг, а немедленно сообщить о ее местонахождении. Человека, который скончался сегодня, звали Эрнест Эмблин, 78 лет, бывший врач. Его тело обнаружили сегодня утром в поле недалеко от его дома. Говорят, что он отправился на ночную рыбалку. Его смерть выглядит подозрительной. С полицией можно связаться по телефону…»