Джеб отстраняет меня на длину руки.

– Скажи, Эл.

Мы подходим к перевернутому шезлонгу. Джеб ставит его на ножки, и мы садимся. Я рассказываю всё: как использовала свое единственное желание, как сражалась с Червонной Королевой и что сделал Морфей, чтобы я могла вернуться домой. Потом я сдаюсь и рассказываю, как Морфей вернулся. Как он обманул меня. Но причину я не открою, поскольку поклялась жизненной магией.

– Значит, Червонная Королева тоже вернулась, – бормочет Джеб.

– Она хочет уничтожить Страну Чудес. Я – единственная, кто способен ее остановить.

На лице Джеба отражается такой ужас, что у меня кровь застывает в жилах.

– Почему ты? Пусть с ней сражается Морфей.

– Морфея здесь нет. Он встал между Второй Сестрой и нами, чтобы я могла переправить тебя в безопасное место.

Меня вдруг охватывает тревога. Почему Морфей еще не появился?

Джеб трет лицо ладонью.

– Ладно. Допустим, он совершил пару благородных поступков. Но Морфей втянул тебя в эту историю, манипулируя мной. Ты покинула Страну Чудес. Выбрала человеческую жизнь. Предпочла остаться в мире людей. А он отказался уважать твой выбор и вновь сделал тебя частью своих планов. Ты не можешь туда вернуться. В прошлый раз ты чуть не погибла, когда приняла участие в этом маскараде с короной…

Всё, что Джеб говорит дальше, проходит мимо моих ушей, поскольку в голове, как удар гонга, звучит одно слово. «Маскарад».

Моя мозаика.

Существа, которые шествуют по обнаженному лесу, одни в коронах, другие с клювами или крыльями. И у всех – маски. Это же маскарад. Крылья и клювы – часть костюмов. Сказочных костюмов. И лес не настоящий. Может быть, его сделали из остатков, которые удалось собрать в сгоревшем школьном спортзале. Существа, скользящие на коврах-самолетах, на самом деле едут на скейтах.

«Подземелье».

Благотворительный сбор для сиротского приюта – идеальное прикрытие для армии игрушек-зомби.

Мое лицо вспыхивает.

– Надо найти маму. Сейчас же.

Я хватаю Джеба за руку, заставляю его встать и тащу к двери.

– Зачем?

В моей памяти мелькает ленточка Королевы Гренадины с ее странным посланием: «Червонная Королева жива и жаждет истребить предательство».

– Истребить предательство, – повторяю я, взвешивая каждое слово. – Червонная Королева хочет отомстить миру, который я предпочла. Для нее это и есть то, что вынудило меня предать ее. Моя нормальная жизнь. Она собирается развязать войну прямо на выпускном балу!

В поезде мы потеряли счет времени. Ночь уже накрыла Лондон, когда мы, в тусклом свете звезд, летим обратно в сад с зеркалом. Мама не может воспользоваться крыльями, чтобы не испортить платье, поэтому их с Джебом несут бабочки. По пути мы придумываем план.

Чтобы папа сидел дома и не волновался, мама подбросит ему снотворное. Никто из одноклассников не видел мое платье, кроме Джен. Если я надену маску, то проберусь на бал неузнанной, а мама и так уже записалась в дежурные. У Джеба остался ключ от «Подземелья», где он работал в прошлом году. Он проведет нас туда, прежде чем соберутся остальные. Удивительно, но Джеб не стал спорить насчет моего участия. Возможно, потому что его сестре грозит опасность. Какой бы ни была причина, очень здорово, что Джеб прикроет мне спину, не встав при этом на пути.

Если мы не найдем ничего подозрительного до начала бала, то смешаемся с толпой и будем наблюдать за зеркалами на танцполе. Надеюсь, нам удастся остановить Червонную Королеву, прежде чем она сумеет прорваться и начать войну. Если мы не позволим сбыться событиям с первой мозаики, может быть, не случится и всё остальное. Самая большая проблема – наше слабое человеческое зрение. «Подземелье» погружено в полумрак.

Стоя у садового зеркала, мы откусываем по половинке неонового гриба, чтобы обрести прежний рост. Я втягиваю крылья, и мы прыгаем в портал, ведущий домой через мамино зеркало на чердаке. Сейчас начало пятого. Три часа до бала.

Мы спускаемся по лесенке в гараж. Дверь открыта, на подъездной дорожке рядом с «Мерседесом» Морфея стоит папина машина. Нет смысла притворяться, что мы всё время были здесь. Что еще хуже, «Гоблин» тоже стоит на месте, значит, папа съездил в «Нити бабочки» и узнал, что я побывала там. Интересно, кто ему помог отогнать «Гоблина». У меня начинает кружиться голова, когда я пытаюсь понять, что еще папа выяснил и сколько людей в это втянуто.

По гаражу проносится ветерок. Веет сыростью. Старые газеты в углу шелестят. Стягиваются грозовые облака, поэтому на улице гораздо темнее, чем обычно в этот час. Я вздрагиваю.

Джеб берет меня за руку и целует тыльную сторону кисти.

– Всё будет хорошо, – шепотом говорит он и кладет мой рюкзак у двери.

Мама идет в гостиную, а мы с Джебом тащимся за ней.

Папа стоит на пороге между кухней и гостиной. Лампа рядом с креслом включена, но он находится за пределами круга света. Тень искажает его черты. Он с кем-то говорит по телефону. Увидев нас, папа убирает мобильник и заходит в гостиную. На лице у него – смесь облегчения и гнева.

– Я искал вас обеих два часа! – почти кричит он. – Уже собирался звонить в полицию. Где вы были?

Мама торопливо подходит к нему.

– Всё в порядке, Элли была у соседей.

Она умоляюще смотрит на Джеба.

– Что? – переспрашивает папа. – Как…

Джеб делает шаг вперед.

– Это правда. Эл была у меня.

Папа хмурится и рассматривает наряд Джеба.

– Но я заходил к вам. Твоя мать сказала, что тебя нет дома.

Джеб переглядывается со мной.

– Мы пришли несколько минут назад. Потому что… мы прятались в студии.

– Ты прятал мою дочь?

Папа смотрит на Джеба так, как не смотрел никогда – с разочарованием и презрением. Хуже, чем в тот день, когда мы сделали татуировки.

– Я столько раз тебе звонил. Ты знал, как мы с ее матерью волнуемся. Я считал тебя взрослым человеком, Джеб.

Джеб, стиснув зубы, смотрит в пол.

– Итак, вы врали и прятались от меня, – продолжает папа. – Теперь еще и вандализм. Что дальше? Ограбление банка?

Хотя папа обращается к Джебу, я качаю головой.

– О чем ты? Джеб не имеет никакого отношения к тому, что случилось утром в школе.

– Я говорю про «Нити бабочки». Кто-то влез в магазин через заднюю дверь. Весь пол, потолок и вещи в какой-то липкой гадости. Персефона обнаружила в проулке «Гоблин». Что ты на это скажешь?

Он по-прежнему обращается к Джебу, как будто я слишком далеко зашла, чтобы отвечать за себя.