– Заткни пасть! Тебя не было рядом, когда папаша забивал нас до полусмерти. А я, как мог, ее защищал.

– Защищал? Поэтому предлагал ей наркотики?

– Они заглушали боль, они делали ее сильнее. Не будь дураком; ты – профан и способен видеть лишь то, что нарушает закон.

– Это ты превратил ее в профессионала по саморазрушению.

Тут я почувствовал, что у меня за спиной кто-то есть, повернул голову и увидел Эстибалис.

Она гневно смотрела на меня, прикусив губы так сильно, что они побелели.

– Так вот что ты думаешь обо мне, Кракен? Как же вы оба ошибаетесь. Как ошибаетесь!

Я повернулся и увидел, как Эсти сбежала вниз по лестнице и исчезла. Я помчался за ней, но она выскочила из магазина быстрее, чем я, и когда оказался на улице, озираясь во всех направлениях, ее уже и след простыл. Я миновал перекресток Мясников, заглянул на улицу Кузнецов, минутой позже – Обувщиков, но повсюду мне встречалась лишь праздная публика или блузы, которые готовились к параду.

– Эстибалис, подожди! – крикнул я, недоумевая, где ее теперь искать.

Набрал ее номер. Один гудок, два, три.

Никто не отзывался. Я знал, что она не столько злится, сколько разочарована.

Наконец я вернулся к башне доньи Очанды, намереваясь закончить разговор с Энеко.

Когда я вошел, стеклянная дверь была приоткрыта, как я оставил ее, покидая магазин и устремившись вслед за напарницей.

– Энеко, – крикнул я, оказавшись внутри. – Не знаешь, куда отправилась твоя сестра?

Никто не ответил.

Удивившись, я поднялся по лестнице и откинул тяжелую занавеску, отгораживающую кабинет Эгускилора.

Однако Энеко Руиса де Гауны нигде не было.

Он исчез, оставив открытую настежь лавку и совершенно растерянного полицейского.

Витория,

февраль 1971-го

Альваро Урбина испуганно посмотрел на дверь спальни. Вопли Хавьера вывели его из ступора.

– Я знаю, что вы сделали моим детям какую-то гадость! Немедленно откройте дверь!

– Неужели такое возможно? – только и сказала Бланка, не в силах поверить.

– Тройня обычно так и выглядит: двое одинаковых, а третий совсем другой, – тихо сказала Фелиса. – Можно ли выйти из этого дома, минуя главный вход?

– Да, следующая дверь ведет в гардеробную, оттуда в кабинет. Спускаетесь по лестнице, выходите на улицу и оказываетесь позади дома, – ответила Бланка, ничего не понимая.

– Видите ли… есть семьи, которые с удовольствием возьмут этого ребенка и будут воспитывать его как родного. Я знаю одну такую семью, она живет в Исарре, – прошептала медсестра. – Я не говорю об официальном усыновлении. Доктор Урбина, вы знаете, иногда мы в клинике не соблюдаем формальности, ситуации бывают разные. Например, к нам приезжают незамужние женщины из хороших семей, которые скрывали беременность и не хотят, чтобы их близкие были в курсе. В таких случаях мы отдаем ребенка в семьи, отчаявшиеся иметь детей по воле Божией. Я знаю людей, которые уже очень давно ждут нашего звонка. Доктор Медина всегда так делал, а я… вы знаете: слышать, видеть, молчать. Но если дон Хавьер увидит, что ребеночек родился рыженький, как вы, доктор Урбина, он убьет всех прямо здесь: жену, троих детей, вас, если не последуете моему совету. Да и меня тоже. Я заберу его к себе. Дайте мне – завтра отгул; надеюсь, я доберусь до деревни, где проживает эта семья, отдам им ребенка, и мы никогда больше про это не вспомним. Никогда, доктор. Клянусь вам. Двое светленьких останутся с матерью, она будет воспитывать их, а третьего никто и не ждал.

Альваро посмотрел на Бланку, которая старалась – удержать усталыми руками троих младенцев, но у нее плохо получалось. Затем взял рыженького и рассмотрел вблизи. Он был очень похож на его старших детей, когда те только родились. Альваро знал, что ребенок вырастет его копией.

– Бланка, ты мать, и растить их будешь тоже ты, – сказал он, нагибаясь и убирая с ее лица прядь волос. – И принять решение должна ты сама.

– Но это и твои дети, все трое, – чуть слышно ответила она.

– Он убьет нас, Бланка. Твой муж никого не оставит в живых, если увидит этих троих малышей.

Она закрыла глаза. Думать не хотелось; хотелось лишь разом со всем покончить, но Бланка знала, что не имеет права быть малодушной: ради малышей она обязана выдать их за детей Хавьера.

– Хорошо, заберите его, Фелиса, – сказала она, заплакав. И упала без сил на подушку, мокрую от пота, крови и слез.

Фелиса завернула рыженького в одеялко, которое Бланка приготовила для его братьев, выложила все вещи из кожаного саквояжа доктора Урбины и спрятала в него ребенка. После чего быстро исчезла в боковой двери спальни, оставив Альваро одного с теми, кто мог быть его семьей: измученной роженицей и двумя новорожденными близнецами.

В этот миг ворвался Хавьер: он сломал задвижку и распахнул дверь таким мощным ударом, что ручка отлетела к стене.

Первым делом он поискал глазами детей, но путь ему преградил доктор.

– Все прошло хорошо: два мальчика, родились в отличном состоянии, учитывая обстоятельства. Первые тесты показывают хороший прогноз. Можете подойти к матери и полюбоваться на них. Донья Бланка очень устала, роды – тяжелейшая работа, давайте дадим ей отдохнуть. И прикройте дверь; сейчас очень важно, чтобы в помещении было тепло.

Хавьер, недоверчиво покосившись на доктора подошел к кровати. Дети, как и их мать, спали, завернутые в голубую пеленку, которая с трудом умещала их двоих. Хавьер не осмелился к ним прикоснуться и лишь приподнял пеленку, чтобы убедиться в том, что младенцы родились без дефектов и все конечности у них на месте.

– Хо… хорошо. Вроде всё в порядке. В комнате было так тихо, что я испугался.

– Мы всего лишь выполняли нашу работу в интересах ваших же детей, дон Хавьер.

– Кстати, а где медсестра? Я не видел, как она вышла, – сказал Хавьер, осмотрев комнату.

– Побежала в клинику за материалами, которых не хватает, – соврал Альваро. – Вашей жене сейчас необходим полноценный амбулаторный уход.

– А почему она не вышла через дверь, как все нормальные люди?

– Не хотела вас обижать; вы были на нервах, а мы не могли позволить вам войти. Это был важный момент для здоровья ваших детей. Фелиса предпочла уйти через заднюю дверь. Поймите, она пожилая женщина, и вы внушаете ей огромное уважение.

– Ладно, ладно. Понимаю. – Он облегченно вздохнул. – А как нам быть теперь? Медсестра справится?

– Да, это ее работа. Она позаботится о благополучии матери и детей, а сейчас все трое должны как следует отдохнуть. Пусть поспят несколько часов. Как только снегопад утихнет, мы заберем их к себе, чтобы они все время были под контролем. Они недоношены; надо бы подержать их в специальном отделении для новорожденных, пока они не наберут вес и их легкие не созреют.