– Ты смотри, какие Вера тебе рукавички связала из медвежьей шерсти! С пальчиком под курок, – говорил он, хитро улыбаясь, – не замерзнешь!

В другой раз наставник хрустел свежими пряниками и тоже не промолчал по этому поводу:

– Ах, Вера! В прошлом году только булочки пекла, а нынче – песочники. Ты не знаешь, случайно, для кого она так старается?

Вера! Для Юрия лишь одно ее имя заставляло биться сердце порхающим рябчиком. Он не знал, что происходит, почему на него так действует ее взгляд, отчего мелко дрожат руки, а действия становятся спонтанными и непредсказуемыми.

Здесь, в тайге, он встречался с соболятницей только один раз. Это было в тот день, когда он прилетел на вертолете. Высадившись на Рыбном озере, он встретился со своими друзьями. Они ждали его: Толик, Вера и Макарка. По поводу встречи собрались вместе, там, на общей избушке, между гольцами у озера. Два часа короткого общения: обязательный обед, разговоры, планы на будущее и расставание. Вера с сыном ушли к себе в Аскыриху, Толик повел Юрия на Соболинку. Прощание было коротким. Пожимая руку женщине, он что-то взволнованно говорил, прятал глаза. Юрий и Вера хотели казаться равнодушными друг к другу, однако это плохо получалось. Они старались скрыть все, что их волновало в эти минуты, не показывать томительных тенет, опутавших их сердца. Макарка по молодости лет не обратил внимания на то, как трудно расставаться этим двоим. А Толик, кажется, понял все.

На прошлой неделе, в воскресенье, Юрий ходил на совместную избу один. Так сказал Толик: «Шагай, дорогу знаешь, а мне некогда тут с вами». Пришлось Юрию проверять третий путик до Рыбного озера, ночевать на совместной избе одному, а на следующий день вернуться назад. Тогда он застал еще теплую печь, свежесть в зимовье, порядок, чистоту, уют и… Присутствие женщины. Оставив кучу вкусных песочных пряников и теплые медвежьи рукавицы, не дождавшись его, Вера ушла к себе в Аскыриху. Юрий понял, что она не хотела с ним встречаться наедине, чтобы не давать повода для лишних слухов.

В этот очередной раз, после связи с Верой, Толик опять отправил Юрия на озеро одного: Вера напекла свежего хлеба и пирожков. Сгорая от мысли о возможной встрече, Юрий не был против похода, скорее, даже рад, хотя скрыл от напарника свои чувства. Слабые надежды: прийти пораньше, застать хозяйку на зимовье, поговорить хоть пять минут – кипятили его разум, заставляли идти быстрее, но трехчасовой переход оказался тяжелее. Рыхлый снег, капканы, короткий ноябрьский день клонился к закату, когда он поднимался в последний взлобок перед входом в межгольцовое ущелье.

Юрий посмотрел на часы: три дня. Остаток пути в два километра подсказывал, что Вера уже ушла. Теперь можно не торопиться: все равно судьбу не изменишь. Послезавтра, во вторник, за ним прилетит вертолет. Это значило, что с Верой он не увидится долго.

Мужчина тяжело вздохнул, подкинул котомку, поправил ремень карабина, вдруг почувствовав тяжесть ружья. «Может, оставить его здесь, вон, под деревом? Завтра все равно здесь пойду назад, заберу…» – подумал он, но почему-то не сделал этого, пошел дальше. Толик смеялся над ним:

– Зачем ты таскаешь с собой эту дубину? Все равно стрелять некого, охота не ружейная. Карабин тяжелый, сам себя утомляешь, да и стрелять ты не умеешь.

В его словах крылась правда. Юрий всегда и везде носил с собой длинноствольный, кряжистый «Тигр» с полным комплектом патронов в магазине. Не потому, что он боялся чего-то, был неуверен в себе, а оттого, что со стороны выглядел настоящим охотником. Или ему это так хотелось? Действительно, за все время промысла, что он ходил по путикам, ему не пришлось выстрелить ни разу – не было достойной добычи. Ронжи, кедровки, рябчики его не интересовали. У Юрия было желание встретить крупного зверя, на этот случай у него были сильные патроны с разрывными пулями. Не зря он поздними вечерами специально ездил в городской тир, тренировался, сжег не одну сотню патронов, мечтая сгладить тот позорный случай с медведем на леднике. Отличный тренер по пулевой стрельбе научил его многому. Казалось, теперь Юрий мог уверенно попасть в прыгающего марала на сто метров и больше. Но это только казалось. Далеко не каждый чемпион по тарелочкам попадает в летящую утку.

В отличие от своего напарника, Толик ходил по тайге налегке, без ружья, с топориком и ножом: зачем лишний груз? Над другом всегда подшучивал: «Ты хоть кедровку сегодня подстрели…» или перед выходом на путик: «“Тигра” взял? Смотри, как бы соболь не порвал на портянки!»

Сегодня утро началось так же. Провожая его в дорогу, Толик укусил-таки Юрия колким словцом:

– Карабин взял? Там между гольцами олени, остерегайся, а то забодают, береги себя!

Юрий уже не обращал на шутки внимания: «Пусть говорит, язык без костей. А ствол все равно возьму!»

Перед входом в ущелье между Оскольчатым и Крестовым гольцами дорога стала ровной. Густые кедровые колки поредели, уступили место обширным луговым полянам. Грандиозный вид до границы горизонта окрылил душу. Плотный, слежавшийся, надувной снег поднял Юрия на плотный панцирь: лыжня потерялась, ее передуло. Идти стало легко и в то же время, не имея точки ориентира, на белоснежно чистом поле Юрий не мог точно определить расстояние. Так бывает с любым человеком, который попадает в однообразное, одноцветное пространство. Белое отражение поверхности снега слепит, размывает границы поверхности. Человек теряет равновесие, падает. В таких случаях лучше всего смотреть на предмет другого видимого тона: кочку, дерево, камень. Тогда вестибулярный аппарат будет работать в нормальном режиме.

Однажды испытав это на себе, Юрий стал опытнее. Передвигаясь по ровной поверхности снега, он смотрел не под ноги, а куда-то в сторону, на чем мог задержаться его взгляд. Сначала это были редкие кедровые колки деревьев, потом кучи выдувных камней, за ними – одинокий след зверя справа. Увидев следы, Юрий подумал, что это отпечатки копыт одинокого оленя-сокжоя, которые здесь встречаются часто. Любопытство погнало охотника дальше: может, удастся увидеть самого круторога!

Ненадолго остановившись, издали он проследил цепочку следов, внимательно осмотрел окрестности, невысокие здесь вершины гольцов, пологие склоны холмов, убедился, что он один. Одинокие наброды уходили в ущелье: сокжой пошел туда, куда сейчас предстояло идти ему.

Неторопливо Юра наконец-то подошел к следам и… Не понял. Перед ним, на плотном надуве, четко печатались медвежьи лапы.

Какое-то мгновение он удивленно смотрел на них: не ошибся ли? Может, это большая росомаха? Однако явление было настолько реальным, что заставило его стереть со лба капельки пота.

Да, это были медвежьи следы, которые нельзя спутать ни с чем. Это было очевидно и в то же время шокирующе: в это время года? Десятого ноября? Толик же сказал, что все косолапые уже давно легли в берлоги. Зима наступила рано, снегу навалило много. А отрицать видимое – значит, не верить самому себе.

Юрий стал лихорадочно вспоминать, как Толик учил его различать сытого медведя от голодного. Сытый ставит лапы широко, когтями внутрь. Здесь же зверь шагал ровно, коротко, наоборот, слегка разваливая когти наружу. У жирного косолапого мозоли широкие, толстые. У этого – тонкие, длинные, худые. Самые скверные предчувствия заставили задуматься: встречаться с шатуном не хотелось – опасно.