Выглядело все превосходно. Должно сработать. Так почему мне кажется, что нас ждут серьезные неприятности?

Стоило нашему ковру коснуться земли, как подскочил Кожух.

– Мне нужна ваша помощь, – выдохнул он мне, не обращая внимания на Госпожу. – Он меня не слушает. Пытается встать. Уже два раза падал. Я покосился на Госпожу. Та кивнула – иди, мол. Когда я вошел в комнату. Ворон сидел на краешке кровати.

– Я слыхал, ты парню житья не даешь. Какого беса мы тащили твою задницу из Курганья, если ты вознамерился с собой покончить?

Голова Ворона медленно повернулась ко мне, но он меня не узнавал. «Ох, черт, – подумал я. – Он лишился рассудка».

– Он говорил, Кожух?

– Немного. И не всегда разумно. По-моему, он не понимает, сколько прошло времени.

– Может, стоит связать его?

– Нет.

Мы удивленно обернулись к Ворону. Теперь он узнал меня.

– Без веревок, Костоправ. Буду вести себя хорошо. – Он повалился на спину и улыбнулся. – Давно не виделись, Кожух!

– Расскажи ему все, – сказал я. – А я пока микстуру одну сварганю.

Я просто хотел убраться от Ворона подальше. После того как душа вернулась к нему, он стал выглядеть намного хуже. Как покойник. Слишком сильное напоминание о том, что я тоже смертен. Мне об этом и без того многое напоминало.

Я намешал две микстуры. Одна, чтобы у Ворона не тряслись руки. А вторая – чтобы вырубить его, если Кожух не справится сам.

Когда я возвратился, Ворон посмотрел на меня мрачновато. Не знаю, насколько далеко забрался в своем рассказе Кожух.

– Не выпендривайся, – бросил я. – Ты понятия не имеешь, что случилось после Арчи. Да и вообще со времен битвы при Чарах. Твои выходки героя-одиночки никому не нужны. Пей. Это против дрожи.

Вторую микстуру я сунул Кожуху, шепотом объяснив, для чего.

– Это правда? – спросил Ворон едва слышно. – Душечка и Госпожа завтра выступят против Властелина? Вместе?

– Да. Победить или умереть. Всем.

– Я хочу…

– Лежать будешь. И ты, Кожух, не высовывайся. Нечего отвлекать Душечку.

До сих пор я как-то ухитрялся не думать о безбожно запутанных последствиях завтрашнего боя. Теперь они навалились на меня разом. Властелином дело не ограничится. Если только мы не проиграем. А если падет он, в следующую минуту война с Госпожой разгорится с новой силой.

Я мучительно хотел поговорить с Душечкой, узнать, что она планирует. Но не осмеливался. Госпожа держала меня на коротком поводке. В любой момент она может допросить меня.

Одиноко. Как же одиноко.

Кожух продолжил рассказ. Потом заглянули Гоблин с Одноглазым и рассказали то же самое, но со своей точки зрения. Зашла даже Госпожа, поманила меня.

– Да? – спросил я.

– Пошли.

Я последовал за ней в ее комнаты. Уже наступила ночь. Примерно через восемнадцать часов Великий курган откроется сам. Если мы последуем плану – раньше.

– Садись.

Я сел.

– У меня мысли сходятся в точку, – проговорил я. – Бабочки размером с лошадь. Ни о чем больше думать не могу.

– Знаю. Я думала отвлечься, говоря с тобой, но ты – больше, чем просто развлечение. Ну, это отвлекло меня.

– Быть может, твои зелья…

Я покачал головой.

– Против страха у меня ничего специфического нет. Я слышал, колдуны…

– Эти противоядия слишком дорого обходятся. Нам потребуются ясные головы. Не все пойдет так гладко, как на репетиции.

Я поднял бровь. Госпожа разъяснять не стала. Подозреваю, ожидала от своих союзников немало импровизаций.

Явились кухари, вкатили столик на колесиках с роскошным ужином. Последнее желание приговоренного?

– Я приказала подать на стол все лучшее, – пояснила Госпожа, когда толпа рассосалась. – И нам, и твоим друзьям в городе. И на завтрак – тоже.

Она казалась спокойной. Впрочем, она привычнее к рискованным схваткам…

Я фыркнул про себя. Не меня ли она просила обнять ее? Госпожа боится не меньше нашего.

Она заметила, но ничего не сказала – верный признак того, что она ушла в себя.

Ужин был чудесный только если учесть, из чего поварам приходилось готовить. А так ничего особенного. За столом мы не обменялись и словом. Я закончил первым и задумался, облокотившись на стол. Госпожа последовала моему примеру. Я заметил, что съела она очень мало. Через пару минут она поднять и ушла в спальню, чтобы вернуться с тремя черными стрелами. На каждой – серебряные письмена теллекурре. Я уже видел такие стрелы. Душелов дала одну из них Ворону, когда мы ждали в засаде Хромого и Шепот.

– Стреляй из моего лука, – приказала Госпожа. – И держись рядом со мной.

Стрелы были одинаковые.

– Кого?..

– Моего супруга. Убить его им не под силу – на них нет его истинного имени. Но они его остановят.

– Ты думаешь, что план не сработает?

– Все возможно. Рассмотреть следует все возможности. – Наши взгляды встретились. Что-то было в ее… Она отвернулась. – Лучше уходи. – сказала она. – Доброй ночи. Я хочу, чтобы завтра утром ты был в форме.

Я расхохотался:

– Как?

– Я обо всех позаботилась. Кроме дозорных, конечно.

– О…

Колдовство. Один из Взятых усыпит нас. Я встал, помешкал пару секунд, подкинул поленьев в огонь. Поблагодарил за ужин. Наконец выжал из себя то, что думал:

– Хочу пожелать тебе удачи. Но... не от всего сердца.

Госпожа слабо улыбнулась:

– Знаю.

Она проводила меня до дверей. Прежде чем выйти, я поддался импульсу, обернулся – она стояла за моей спиной, ожидая… Мы обнимались с полминуты.

Будь она проклята за свою человечность. Но мне тоже помогло.

Нам разрешили выспаться, потом дали еще час – позавтракать, примириться с богами, или что там еще делают перед смертным боем. Великий курган должен был продержаться до полудня. Торопиться некуда.

Интересно, что там поделывает в земле эта тварь?

К бою протрубили в восемь. Отсутствующих не было. Хромой порхал вокруг на своем коврике, причем путь его подозрительно часто пересекался с траекторией Шепот. О чем-то они там шептались. Боманц держался в тени, пытаясь остаться незамеченным. Я не винил его. На его месте я бежал бы до самого Весла… На его месте? Да чем мое-то лучше?

Этот человек пал жертвой своей чести. Он верил, что должен отдать долг. Забили барабаны – пора по местам. Я последовал за Госпожой, заметив по дороге, что последние гражданские уходят по дороге на Весло, прихватив все пожитки, какие можно унести на спине. На дороге, должно быть, сплошное безумие творится. Многотысячные войска, призванные Госпожой, уже добрались, судя по донесениям, до Весла и двигались к нам. Они опоздают. А остановить их никому не пришло в голову.