Тем не менее в начале 1920 г. с Махно было достигнуто очередное перемирие. Он продолжал руководить своими конными частями, получившими теперь наименование Революционной повстанческой армии Украины. Однако летом 1920 г. по приказу, согласованному с Троцким, по этим отрядам внезапно и предательски Красной армией был нанесен удар. «Зарвавшиеся властители-комиссары ставят интересы партии выше интересов революции» [751], – написал на это Махно в своей последней телеграмме председателю Совнаркома Украины Раковскому — и бежал за границу.

Нельзя не отметить, что, не будучи особо рьяным защитником нации, к которой он сам принадлежал, считая себя интернационалистом, Троцкий решительно боролся против антисемитских погромов, которые подчас учиняли части Красной армии, особенно конница Буденного, а также «красные казаки». И. Бабель [752] свидетельствовал, что после одного из погромов «300 казаков, наиболее активных участников погромов, были по распоряжению Троцкого расстреляны» [753]. Сама цифра расстрелянных — 300 казаков, – возможно, является преувеличением. Но факт расстрелов за участие в погромах очевиден.

В борьбе с пьяными дебошами, грабежами, насилиями и другими бесчинствами, творимыми частями Красной армии, нарком пытался предпринимать меры — от жесткого внушения до расстрелов. Характерна секретная телеграмма Троцкого от 29 сентября 1919 г., направленная в штабы армий: «Жалобы на бесчинства эшелонов и злоупотребления военных властей не прекращаются. Считаю безусловно необходимым положить конец бесчинствам и насилиям со стороны недисциплинированных частей. На станциях нередко не хватает силы для обуздания насильников. Необходимо наказывать виновных на месте их пребывания, т. е. в штабах собственных армий. Ни одно бесчинство не должно быть оставлено безнаказанным. Ответственность возлагается на реввоенсоветы армий» [754].

Так в Гражданской войне во имя власти правившей партии и ее лидеров, во имя единоначалия с целью обеспечения победы в Гражданской войне и сохранения большевистского режима проливались все новые потоки крови. Человеческая жизнь полностью обесценилась. Во имя грядущего весьма сомнительного всемирного коммунистического рая гибли и страдали миллионы людей, которым этот рай был совершенно безразличен и которые в условиях революции и войны думали только о пропитании и выживании — своем и своих семей.

Из многочисленных событий и эпизодов Гражданской войны, в которых принимал участие Троцкий, заслуживает особого внимания «царицынский эпизод», в ходе которого возник и затем разросся и усилился конфликт со Сталиным, переросший в конце концов во взаимную смертельную ненависть. Вполне естественно, имея в виду особенности прихода Троцкого в стан большевиков из среды «полуоппортунистов», его характер, манеры поведения и общения, положение Троцкого как наркома иностранных дел и наркомвоенмора — вся его деятельность в годы Гражданской войны влекла за собой череду всевозможных конфликтов и столкновений с другими большевистскими лидерами. Конфликты были связаны с самыми разнообразными вопросами, но в центре их, как правило, стояла проблема использования старых военных специалистов, ставшая нарушением одного из основных догматов марксистской теории о классовой вражде и ненависти.

К концу Гражданской войны из вовлеченных в войну бывших царских офицеров в Красной армии служили около 43 % старого офицерского состава, в Белой гвардии — 57 %. Из наиболее подготовленной части офицерского корпуса — офицеров Генерального штаба — в Красную армию пошли 639 человек (в том числе 252 генерала), к белым — 750 [755]. Этот весьма значительный для большевиков положительный результат был достигнут, однако, через борьбу с теми, кто открыто или тайно хранил верность партизанской, полуанархистской линии, не доверял офицерскому корпусу, видел в нем опасных для себя соперников и «классовых врагов», готовых при первых благоприятных условиях перебежать в стан противника. Последнее, надо сказать, действительно происходило не так уж редко.

В вопросе об использовании военных специалистов Ленин первоначально занимал колеблющуюся позицию. В августе 1918 г. он сообщил Троцкому о том, что получил предложение «одного из видных членов партии» (речь шла о Ю. Ларине) о замене всех офицеров Генерального штаба, привлеченных в Красную армию, коммунистами. Со стороны председателя Совнаркома это, скорее всего, было лишь прощупыванием позиции Троцкого. Телеграммой из Свияжска от 23 августа наркомвоенмор ответил резко отрицательно. «Сжатие всей военной верхушки, удаление балласта необходимо — путем извлечения работоспособных и преданных нам генштаб[ист]ов, отнюдь не путем их замены партийными невеждами», – возражал нарком. Свою телеграмму он завершал так: «Больше всего вопят против применения офицеров либо люди панически настроенные, либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные военные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, сатрапствуют, бездельничают, а когда проваливаются, взваливают вину на генштабистов» [756].

Вряд ли Троцкий уже в этом документе имел в виду конкретно Сталина и его окружение, но дальнейшее развитие конфликта показало, что Троцкий, сам того не подозревая, описал наркома по делам национальностей, присвоившего себе военные функции.

Первый серьезный конфликт Троцкого со Сталиным возник как раз в связи с событиями в районе Царицына. Во второй половине 1918 г. это был второстепенный участок Южного фронта, хотя он был важен с точки зрения снабжения хлебом и другими видами пропитания центральных районов страны. Царицын, однако, приобрел несоразмерную важность в связи с тем, что сюда для решения продовольственного вопроса был направлен Сталин в качестве «общего руководителя продовольственным делом на юге России». Сталин, однако, расширил свои полномочия еще и на военную сферу, получив в этом поддержку Ленина.