Незадолго до знакомства с Джоном Твистом я приобрела за пятнадцать тысяч фунтов симпатичный, хотя и обветшалый дом в Денбишире, на севере Уэльса, и планировала привести его в порядок. Ремонт занял около года, и мы втроем переехали туда. Пусть нам с Джоном и было хорошо вместе, но я сознавала, что он не мужчина моей мечты. Во — первых, я ему не совсем доверяла, а во — вторых, постепенно начала замечать, что он не слишком привязан к Джулиану. Однако я не из тех, кто способен порвать отношения, не испробовав все возможные способы их наладить, поэтому, отбросив сомнения, 1 мая 1976 года я вышла замуж за Джона. И только когда на свадебной вечеринке Хелен Андерсон спросила: «Син, скажи, с чего ты вдруг решила выйти за него замуж?» — я была вынуждена признаться самой себе, что совершила ошибку. Если бы она сказала мне это чуть раньше… может, я бы и передумала. Джон и Йоко прислали нам телеграмму: «Наши поздравления. Удачи, и да благословит Бог вас троих. С любовью, Джон и Йоко». Меня это немного приободрило.

Какое — то время спустя позвонил Джон и пригласил Джулиана приехать к нему на каникулы и познакомиться с Шо — ном. Джулиану тогда уже было тринадцать, он ходил в школу в Ритине, как и его друг Джастин. Джулиану там, похоже, нравилось, особенно он отличался на уроках изобразительного искусства. В школе он вступил в CCF[31], Объединенный кадетский корпус, и стал лучшим кадетом года. Приглашение отца несказанно обрадовало Джулиана, и я посадила его на самолет с подарками для Шона, заверив — не столько его, сколько себя, — что все будет хорошо.

Джулиану очень понравился Шон. которому уже был почти годик. По телефону он рассказывал мне, что его брат учится ползать и сидит у него на коленях, когда они смотрят телевизор.

В доме гостили еще две девочки, родственницы Йоко — он так и не понял, кем именно они ей приходятся. Я знала, что у Йоко по — прежнему не было никаких сведений о местонахождении дочери, и, наверное, девочек пригласили одновременно с Джулианом ей в утешение. Джон и Йоко отвезли детей на Лонг — Айленд, где все они провели какое — то время относительно спокойно и без происшествий.

Правда, вернувшись домой, Джулиан поведал мне, что в Нью — Йорке его ограбили. Во время прогулки Джулиан увидел в витрине магазина губную гармошку. Дома он сказал отцу, что хочет купить ее, и тот ответил — пожалуйста. Джулиан, робкий от природы, боялся идти один, но Джон, желая, вероятно, немного закалить характер сына и приучить его к самостоятельности, отказался проводить его или кого — то с ним послать: «Если она тебе так нужна, иди и купи сам». Джулиан в конце концов отправился в магазин, но у входа немного замешкался в нерешительности, и тут же к нему подскочили двое подростков, ударили, отобрали деньги и убежали. Хорошо, что я не знала об этом раньше, иначе высказала бы Джону все, что думаю о тех, кто посылает детей без присмотра на улицы Нью — Йорка.

Джулиан был, конечно, рад новой встрече с отцом, но в доме Джона и Йоко он все же чувствовал себя аутсайдером, а они не давали себе труда оказать ему моральную поддержку. Было много случаев, когда при желании они запросто могли бы избавить мальчика от чувства неловкости. Меня расстраивало, что Джон не проявлял большей чуткости в этом вопросе, ведь он сам не раз бывал в подобном положении, когда в том же возрасте, что и Джулиан, навещал свою мать Джулию, Бобби и девочек. К сожалению, Джон не прилагал никаких усилий, чтобы помочь Джулиану освоиться в новой семье отца.

Джон не осознавал также и разницы в уровнях жизни своих детей. В то время как Джулиан жил в весьма скромном достатке, спальня Шона была завалена самыми дорогими на свете игрушками. Джон расшибался в доску, чтобы достать Шону все, что он только изволит пожелать, а Джулиану на день рождения и Рождество дарил довольно скромные подарки. Джулиан был не жаден до вещей, зато очень наблюдателен, поэтому не мог не заметить, сколько роскоши, а главное — отцовского времени и внимания достается младшему брату.

Позже я узнала от Джулии, сестры Джона, которая тогда часто общалась с ним по телефону, что он очень сожалел, что в свое время почти не занимался Джулианом, и не хотел повторять прошлых ошибок с Шоном. Интересно, а как Джулиан мог понять это, если Джон ничего ему не говорил и никак не пытался наверстать упущенное? В итоге Джулиан остро ощущал, насколько по — разному отец относится к нему и к Шону. Стоило Джону хоть немного постараться и быть с Джулианом ближе и откровеннее, я уверена, все было бы по — другому. Джулиан любил отца и тянулся к нему, но как всякий подросток, очутившийся в непривычной обстановке, вдали от дома, он стеснялся и нуждался в поощрении. Джон, несомненно, тоже любил старшего сына, но, к сожалению, не умел демонстрировать свою любовь, а ведь Джулиану этого так не хватало.

По решению суда после развода я могла рассчитывать на проценты с денег, положенных на депозитный счет Джулиана, и оплачивать его учебу в школе. Когда родился Шон, депозит был урезан вдвое, равно как и набегавшие по нему проценты. Кроме того, в соответствии с этим же соглашением сумму, которая причиталась Джулиану по достижении совершеннолетия, ему также предстояло разделить с Шоном. Для меня это стало серьезным ударом: состояние Джона насчитывало миллионы фунтов. Неужели он не мог оставить счет Джулиана нетронутым и открыть на имя Шона новый депозит? Кроме того, Джон и Йоко были наравне со мной доверительными собственниками этого счета, и чтобы снять с него какие — либо деньги, мне требовались их подписи. В связи с этим всякий раз происходила задержка. Я была вынуждена заказывать большую сумму, беря у банка кредит, а это в итоге сокращало получаемые мной проценты по депозиту, на которые я изначально рассчитывала.

После очередной поездки Джулиана в Штаты я решила обратиться к Джону с просьбой. Мое письмо было сдержанным, вежливым и вполне конкретным. В нем я пыталась объяснить, что, поскольку он и Йоко все время находятся за пределами Англии, мне невероятно трудно снимать деньги со счета Джулиана.

Без твоей подписи не делается ничего. Это означает, что я постоянно в долгу перед банком, и мне приходится ждать и уповать на благосклонность твоих адвокатов… Я очень беспокоюсь за Джулиана. Условия его жизни не должны меняться к худшему из — за недостаточно эффективного управления делами с твоей стороны, что стало нормой с тех пор, как был открыт счет. Сумма, которая должна была уже удвоиться благодаря размерам вклада, постоянно уменьшается из — за того, что ты не проявляешь к этому никакого интереса… Пожалуйста, давай решим вопрос по — хорошему, чтобы всем было удобно… Если так пойдет дальше, то к 25 годам счет Джулиана попросту обнулится, и он захочет узнать, почему так вышло… Одно дело сражаться за свои права, однако бороться против интересов своего собственного сына — абсурдно, но пока, по — моему, именно это и происходит.