Можно полагать, что в данном процессе принимают участие практически все отделы коры больших полушарий. Нарушение функционирования любого из звеньев (не только слухового или пространственного анализа при височном или теменном поражении, но и, например, схемы тела, динамического праксиса, игнорирование правой или левой половины пространства при патологии теменных, затылочных или лобных областей) проявляется в нарушении восприятия пространственных характеристик акустических стимулов. Степень и специфика нарушения зависят от конкретной локализации патологического процесса. Максимальные нарушения обнаружены при поражении теменных и височно-затылочных отделов правого полушария (скорее всего, третичных височно-теменно-затылочных отделов коры). Именно с функционированием этих зон связаны сложные интегративные («ассоциативные») процессы, анализ и синтез «квазипространственных» отношений (по А. Р. Лурия) [Лурия, 1973]. Выраженная зависимость выявленных нарушений от лобно-центральных поражений левой гемисферы связана скорее с последним этапом процесса, обеспечиваемым двигательными зонами.

Аналогичные результаты, свидетельствующие о том, что сложные мозговые функции обеспечиваются совместной деятельностью целого ряда корковых зон, находящихся в динамических взаимоотношениях, были получены ранее при исследовании другой сложноорганизованной функции – распознавания эмоционального состояния по голосу [Тархан, Трауготт, Меерсон, 1981; Меерсон, Тархан, 1988].

Результаты настоящего исследования свидетельствуют о том, что восприятие субъективного акустического пространства, как и другие виды восприятия, действий, память, речь и мышление человека опираются на сложную систему слаженно работающих зон мозговой коры, при ведущей роли для данной функции височно-теменно-затылочных структур правого полушария. Таким образом, их можно рассматривать как еще одно клинико-экспериментальное подтверждение принципов основополагающего для нейропсихологии учения о системной организации высших психических функций [Закс, 1976; Davidson, Hugdahl (eds.), 1995].

Подтверждением вышесказанному являются и результаты факторного анализа, касающиеся структуры компенсаторных факторов, особенно их связи с ограниченностью патологического очага, сохранностью прилегающих к нему и/или симметричных отделов КГМ, слабой выраженностью очаговой неврологической симптоматики. Компенсаторная роль давности заболевания, входящей в большую часть вторичных факторов, указывает на важную роль фактора времени, прошедшего с момента начала заболевания.

Тот факт, что наличие указаний на левшество как показатель снижения степени функциональной асимметрии коры больших полушарий и тенденции к более билатеральному распределению ряда корковых функций, положительно коррелировало с нарушениями восприятия пространственных характеристик акустических стимулов по целому ряду анализировавшихся признаков и входило в структуру преимущественно патологических, а не компенсаторных факторов, также подтверждает участие в осуществлении данной функции коры обоих полушарий.

Анализ экспериментальных данных свидетельствует о сложной иерархической организации механизмов формирования субъективного акустического пространства, в котором принимают участие различные отделы коры обоих полушарий головного мозга человека. Специфика и степень нарушения данной функции зависят от конкретной локализации патологического процесса.

Ведущую роль в формирования субъективного акустического пространства играют, по нашим данным, третичные (ассоциативные) височно-теменно-затылочные отделы правого полушария, при поражении которых наблюдаются максимальные нарушения восприятия.

Анализ направления движения звукового образа, создаваемого за счет интерауральных различий по интенсивности, связан также с функциями левого полушария, особенно височно-теменных отделов.

Нарушение восприятия движения источника звука влево, интерпретация стационарного звука как движущегося, изменения длины траектории и ее качественные изменения характерны для всех групп испытуемых с различной локализацией патологического процесса в коре головного мозга и для части исследованных людей без патологии мозга и нарушений слуха. Изменение размера проекции акустического пространства при восприятии движущихся и неподвижных источников звука в сочетании с другими признаками (восприятие неподвижного сигнала как движущегося, изменение направления, усложнение формы траектории движения) является наиболее значимым для топической диагностики.

Различия в характеристиках восприятия движения звуковых образов влево и вправо от центральной линии головы в зависимости от параметров модели (интерауральная разница по времени и по интенсивности) и от локализации повреждения коры головного мозга, выявляемые у больных с очаговой мозговой патологией, а также у здоровых людей, свидетельствуют о возможной асимметрии субъективного акустического пространства человека.

Многочисленные данные о межполушарных различиях при зрительном восприятии интерпретируются в разных трудно сводимых плоскостях [Леушина, Невская, Павловская, 1982]. Представление о том, что специализация полушарий обусловлена природой самого стимула (вербальные стимулы лучше узнаются левым полушарием, а невербальные – правым), утратило былую актуальность и сменилось мнением, что межполушарные различия в опознавании определяются решаемой задачей. Выдвинута также концепция, согласно которой межполушарные различия в зрительно-пространственном анализе являются чисто количественными, отражающими различную степень выраженности преимущества левого полушария для функций временного, последовательного анализа [Bradshaw, Nettleton, 1981].

Наиболее распространенной все же является гипотеза о качественных межполушарных различиях, связанных с тем, что каждому полушарию присущи различные познавательные стратегии: левому – аналитическая стратегия для опознавания лиц и сложных форм, а правому – целостное, синтетическое восприятие в виде гештальта [Bever, 1975; Levy, 1974; Nebes, 1978; Sperry, 1974]. Остается, однако, неясным, что представляет собой целостное восприятие, что именно и как анализируется. Попытки конкретизировать значение полушарий мозга в процессах опознавания дали противоречивые результаты. Так, по мнению Дж. Леви [Levy, 1972], правое полушарие может совершать операции по отделению существенных компонентов информации от несущественных. По другим данным, при очаговом поражении левого полушария интактное правое не способно выделить значимые признаки, объединить их в общий зрительный образ, то есть оказывается нарушенной оценка иерархии признаков зрительного образа [Меерсон, 1986].

Изучение особенностей опознавания зрительных образов в клинике очаговых поражений мозга позволило сформулировать и иное представление: левое полушарие производит классификацию видимых объектов, обеспечивает обобщенное абстрактное описание, а правое – конкретное описание объектов со всеми их индивидуальными особенностями [Кок, 1967; Кок, Цуккерман, 1967]. Такая конкретность восприятия, приписываемая правому полушарию, вызывает серьезные сомнения. Так, на модели «расщепленного мозга» показана способность правого полушария понимать смысл сцен и решать другие задачи, требующие высокой степени абстрагирования [Franco, Sperry, 1977; Sperry, 1974].