Ба-эль. Антонио Баэль. – Тристан подпрыгнул от радости. – Мама, мне нравится! Оно идеально подходит этому мальчику.

Госпожа Бельче нежно погладила сына по голове.

– Ты у меня такой молодец.

Тристан рассмеялся и обнял ее за колени.

«Баэль» было единственным словом, которое госпожа Бельче прочитала правильно, но, если бы Антонио узнал, кому принадлежало это имя, оно бы ему точно не понравилось. Однако выбор был сделан, и с тех пор мрачного мальчика с копной черных волос стали звать Антонио Баэль. Он сразу почувствовал: все долгие годы это имя ждало его.

Мальчики стали носиться по комнате, выкрикивая имена друг друга. Они болтали, озорничали и смеялись до слез. Время летело незаметно. Им было так интересно, так весело вдвоем, что никто не заметил, как дверь в комнату вдруг приоткрылась.

– Кажется, у тебя появился друг?

Баэль замер на месте, сильно побледнев. Старик вошел и плотно закрыл дверь. Даже Тристан, не знающий, на что способен Коннор, заметно испугался.

– Ты не представишь мне этого симпатичного мальчика?

– Это…

Что-то было не так. Коннор не злился, наоборот, внимательно рассматривал Тристана блестящими глазами. И Антонио понял: старику понравился Тристан.

– Я не знаю, кто это! Какой-то попрошайка с рынка. Зачем-то забрался ко мне. Эй ты, – обратился Баэль к Тристану, – проваливай!

Во взгляде Тристана смешались непонимание и обида, но Антонио снова закричал:

– Ты не слышал? Я сказал, проваливай!

Сердце разрывалось на части, но он должен был это сделать. Должен был защитить друга.

Ничего не понимая, Тристан поплелся к окну. Баэль, стоя за спиной Коннора, знаками показывал на дверь. Друг послушно развернулся и направился к двери. На прощание он посмотрел на Баэля печальными глазами и вышел из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась.

Дни становились длиннее, солнце грело все жарче. Когда Тристан выбежал в переулок, лето приняло его в свои горячие объятия. Обычно такой веселый и энергичный, он уже несколько дней подряд толком не мог уснуть, обуреваемый мрачными мыслями. У него появился новый друг, но Баэль был совершенно другим – хмурым и загадочным, словно погруженным во тьму. Тристан поклялся вытащить его из мрака.

Он вернулся к дому Коннора и принялся ходить под окнами, погруженный в мысли. Баэль явно боится этого старика – то ли отца, то ли деда, а может, совершенно чужого человека. Наверное, из-за него Антонио не станет водить дружбу с обычным соседским мальчишкой.

«Если он опять меня выгонит, я больше никогда не приду. И даже прекрасные звуки его музыки не заманят меня сюда», – решил Тристан и приблизился к окну, через которое залез в комнату к другу. В доме стояла тишина – музыки не было слышно. Из-за травмы Антонио еще не мог играть, а значит, точно находился в своей комнате. Тристан подобрал с земли маленькие камушки и стал по одному кидать их в окно. Тщетно: никто так и не выглянул.

В этот самый момент Баэль сидел в гостиной, где обычно играл на скрипке: к Коннору пожаловал гость, который хотел познакомиться с мальчиком.

– Чем же мог заинтересовать такого занятого человека обычный старик?

– Прошу, не говорите так. Вы уважаемый человек в нашем городе, и гвардии следует знать, как вам живется, нет ли жалоб.

– Мне, право, даже как-то неудобно, – засмеялся Коннор.

Баэль рассматривал строгого мужчину в форме.

«Бенджамин Крузе», – представился он при встрече и с тех пор все время кидал на мальчика тревожные взгляды. Антонио сидел тихо, но Бенджамин вдруг заговорил о нем:

– А этот мальчик рядом с вами…

– Вы, наверное, слышали, я взял ребенка из приюта на воспитание. У него есть задатки к игре на скрипке, так что я понемногу обучаю его тому, что знаю сам.

– Какое благородное дело!

– Ну что вы. Мне в радость передавать свои знания.

– Не скромничайте.

Еще около получаса они вели светскую беседу, в течение которой Бенджамин имел возможность убедиться, что Коннор не испытывает к мальчику ни малейшей враждебности. Ребенок выглядел абсолютно здоровым, разве что слегка хмурым, но от детей из приюта другого и не ждешь.

Инспектор Крузе покидал дом Коннора в ужасном настроении: столько времени потрачено впустую. Вместо этой бесполезной инспекции он лучше бы занялся махинациями семьи Морфе. Похоже, Андерсон решил просто оклеветать своего учителя, который столько для него сделал.

Бенджамин шел вперед, раздумывая, не рассказать ли все Коннору, как вдруг дорогу ему перегородил мальчишка.

– Вы постовой?

– Инспектор, вообще-то, а в чем дело? У тебя что-то случилось?

– А вы… – Мальчик с пшеничными волосами ненадолго замолчал, рассматривая инспектора смышленым взглядом. – Вы приходили, чтобы помочь Антонио?

– Кто такой Антонио?

Мальчик указал на дом Коннора, и Бенджамин понял, что паренек имеет в виду того мрачного ребенка из приюта.

– А, так его зовут Антонио. Зачем ему моя помощь?

– Мне кажется, ему не разрешают выходить из дома, все время держат взаперти.

– Он что, совсем не выходит на улицу?

– Да. Он целыми днями играет на скрипке.

Бенджамин глубоко вздохнул, в который раз за день испытывая к себе жалость.

– Это нормально. Он же учится музыке. Мальчику очень повезло, что его обучает такой известный музыкант.

– Но Антонио играет без перерывов.

– Что значит «без перерывов»?

– С раннего утра и до поздней ночи, у него даже нет времени на отдых. Он играет и играет, подушечки его пальцев стерты в кровь, – нахмурился Тристан, показывая на свою ладонь.

Бенджамин задумался. В самом деле, у мальчика был забинтован палец.

– Для того чтобы стать великим скрипачом, нужно много работать.

– Правда? И все музыканты упражняются так?

– Наверное. Если бы ему действительно было тяжело, думаю, он бы сказал мне. Я несколько раз его спрашивал, но он молчал. Видимо, его все устраивает.

В этот раз Тристан не нашелся с ответом. Бенджамин оставил мальчика и продолжил путь, чувствуя легкое раздражение.

Баэль сидел в своей комнате на кровати и со страхом смотрел на Коннора. С тех пор как незнакомый мужчина ушел, старик выглядел очень довольным.

– Ты знаешь, какой сегодня день, малыш?

– Нет, не знаю.

– Сегодня ты наконец-то получишь имя.

Сердце Баэля оборвалось. У него уже было имя, и оно ему очень нравилось. Он не хотел никакого другого, тем более придуманного Коннором.

– Я потратил много денег, чтобы известный священник помог мне выбрать для тебя имя. Помни об этом. Мне кажется, ты даже не представляешь, на какие жертвы я иду ради тебя.

Баэль ничего не сказал, ощущая дрожь во всем теле. Коннор выдохнул и торжественно произнес:

– Фанус Эллим ди Коннор.

Род Конноров никогда не был знатным