С лица Коннора тут же пропала улыбка.

– Хочешь сказать, что я не смогу его ничему научить?

– Н-нет, я не имел это в виду. Но он должен получить образова…

– Ох, время так летит. Ты посмотри, сколько уже на часах, – резко перебил его Коннор, даже не взглянув на часы. – Мне кажется, тебя ждут дела, мой дорогой Андерсон.

Губы юноши сжались, и он поспешил выйти из гостиной, на прощание обернувшись на мальчика.

«Я должен, должен», – крутилось у Андерсона в голове. К кому пойти? Кто сможет помочь? «Я должен вытащить его отсюда!»

После встречи с Андерсоном в жизни юного таланта ничего не изменилось. Как и прежде, он прилежно играл упражнения, медленно умирая. С какого-то момента звуки, спасавшие его от невыносимого шума, стали вызывать отвращение. Он хотел бросить скрипку и в то же время мечтал играть вечно, но не ту музыку, которую заставлял исполнять этот мерзкий старик, а свою, рождавшуюся у него в душе.

Мальчик давно осознал: он появился на свет с одной-единственной целью – играть. Только он был способен изменить этот мир и выразить его истины в звуках, сделать то, что под силу лишь Мотховену. А пока мальчик медленно угасал в доме Коннора. Он играл, терпел побои, голодал, снова играл, снова чувствовал боль и мерзкие руки старика на своем теле.

Мальчик перестал слышать звуки – свою музыку и шум, когда-то так его раздражавший. Все покрыла оглушающая тишина. Почему желанное умиротворение пришло к нему именно сейчас, так не вовремя? С тех пор как он узнал, что такое музыка, с тех пор как взял в руки скрипку, окружающий шум перестал доставлять страдания. Он хотел вобрать в себя все звуки мира и от всей души полюбить. Но теперь звуки покинули его.

Мальчик опустил руки. Ему надоело. Пусть приходит Коннор, пусть ударит его чем-нибудь – ему все равно. Он устал играть.

Но вдруг…

– Эй, ты почему остановился? Сыграй еще.

Мальчик испуганно огляделся – в комнате никого не было. Но он явно слышал задорный мальчишечий голос.

– Я здесь, – рассмеялся незнакомец.

Маленький гений обернулся к окну и, увидев за ним своего ровесника, занервничал: впервые он повстречал ребенка за пределами приюта. По лицу мальчишки стекали капли пота, а пшеничные волосы сияли в лучах солнца. Но больше всего удивляло выражение его глаз: кажется, он не боялся ничего на свете.

– Наконец-то ты меня заметил! Привет! А я давно тебя знаю. Я слушаю твою игру с тех пор, как ты здесь появился.

– Ты кто?

– Я? Меня зовут Тристан Бельче. А тебя?

– У меня… еще нет имени.

– Не понимаю. Как это – нет имени?

Мальчик ничего не ответил, впервые в жизни чувствуя стыд оттого, что у него нет настоящего имени. Тристан, тряхнув копной пшеничных волос, успокоил:

– Не переживай, я придумаю, как назвать тебя! Если ты, конечно, не против.

Коннор уже пообещал придумать ему имя, но мальчику вдруг захотелось, чтобы вместо старика это сделал именно Тристан.

– Я не против.

Тристан широко улыбнулся, но тут в коридоре раздались тяжелые шаги.

– Прячься, быстро!

Его новый знакомый не стал спорить, хотя и удивился. Как только его голова скрылась из виду, в комнату вошел Коннор и залепил воспитаннику пощечину.

– Поведай мне, почему на этот раз ты перестал играть?

Мальчик собирался сказать, что устал, что больше никогда в жизни не возьмет в руки скрипку. И пусть старик убьет его за это. Произнес же он совсем другое:

– Оса.

– Что? Говори громче, я не слышу.

– В окно залетела оса. Я испугался, что она ужалит меня, если продолжу двигать рукой. Извините.

Коннор опустил руку, занесенную для нового удара, и обвел взглядом комнату.

– Я не вижу никакой осы… Ага!

Мальчик нервничал, когда старик подошел к окну. Но, к счастью, он лишь закрыл створки.

– Ну вот, можешь успокоиться: больше оса сюда не залетит. Продолжай играть.

– Хорошо.

Мальчик прижал подбородок к скрипке и уже занес смычок, как Коннор вновь заговорил:

– Не нужно смотреть так жалобно. Я уже неоднократно повторял, что это все ради тебя. Ты хоть знаешь, как много талантливых детей потерпело крах из-за своего строптивого характера? Никогда не зазнавайся, но и не принижай себя. Все, что тебе сейчас нужно, – как можно больше упражняться. Упорная работа важна куда больше, чем талант. Только так ты сможешь занять место в ряду великих маэстро.

Мальчик ничего не ответил и начал снова водить смычком по струнам. Только бы Коннор поскорее ушел, только бы вновь увидеть Тристана. Старик, как и надеялся мальчик, недолго послушал его игру, удовлетворенно кивнул и скрылся за дверью. Юный гений, продолжая играть, краем глаза посмотрел в окно. Там опять возникла светлая макушка, а затем улыбающееся лицо. В этот раз улыбка была куда печальнее.

«Я приду», – прочитал мальчик по губам Тристана и слегка улыбнулся в ответ.

Почему-то играть стало легче.

– Он выдающийся музыкант. Многие неблагодарные ученики распускают о нем ужасные слухи. Вот уж не думал, что ты такой же.

– Я не пытаюсь очернить его имя! Я лишь хочу помочь бедному ребенку.

– Зачем? Я слышал, что Коннор спас этого мальчика, дал ему кров, пищу, учит играть на скрипке. А ты заявляешь, что он удерживает мальчика в плену, да еще и издевается?

Андерсон почувствовал раздражение. Почему-то он был уверен, что в штабе гвардейцев поверят его словам. Хотя что тут удивляться: горожане уверены, что Эден – уголок спокойствия, где не может совершиться преступление.

– Вы просто не понимаете, инспектор Крузе.

– Тогда предъявите доказательства. Почему вы так уверены, что Коннор избивает бедного ребенка?

– Вы сами поймете, когда увидите глаза мальчика.

– У меня нет столько свободного времени, чтобы расхаживать по домам известных музыкантов и проверять глупые слухи.

– Инспектор!

Крузе вдруг посмотрел в угол кабинета, где его сын пытался достать со стола длинный нож для разрезания писем.

– Крейзер, не трогай кортик! Ты можешь порезаться.

Когда мальчик послушно опустил руки, инспектор снова взглянул на юношу. Андерсон горько усмехнулся.

– Тот мальчик – ровесник вашего сына.

– ?..

– Если штаб гвардии откажет мне в помощи, я найду других людей, у которых больше власти, и обязательно упомяну о вашем бездействии, инспектор.

Андерсон поднялся и направился к двери, но тут раздался голос Крузе:

– Хорошо. Так уж и быть, я навещу Коннора. У меня все равно были дела в том районе. А если я не замечу ничего необычного и увижу, что мальчик в полном порядке, я обязательно расскажу Коннору,