Когда люди предоставлены самим себе и движимы стремлением к личной власти, они стараются монополизировать слово. «Пользуясь своим умением придавать нужный уклон собраниям», они «направляют решения по пути, который имеет мало общего с интересом всех остальных». Будучи в меньшинстве, они составляют ограниченный круг: «Существует большой риск того, что между активистами возникнут отношения иерархии и что образуется маленькая группка лиц, которая не сможет реально использовать имеющиеся возможности». Такие лица изолируются и оказываются отрезаны от коллектива. Отсутствие общего начала придает их действиям произвольный и неправомочный характер, не соответствующий правилам (нарушения). Это, в свою очередь, приводит к тому, что они лишаются прав и полномочий и отстраняются от общего дела (качества, свидетельствующие о явном ничтожестве в гражданском мире): «работники, отстраненные от своих профсоюзных обязанностей»; «нарушения, которые могут повлечь за собой отмену выборов».

Рыночный мир - le monde marchand

Сфера экономических отношений не исчерпывается рыночным миром. Как мы показали ранее, в основе экономической деятельности лежат как минимум две главные формы координации. Первая из них основана на рынке, а вторая — на научно-техническом порядке. И каждой из этих форм координации соответствует свое испытание реальностью.

Это аналитическое разграничение, подкрепленное эмпирическими наблюдениями ситуаций, которые тяготеют к реализации либо одной, либо другой формы испытания, позволяет прояснить ряд проблем экономической теории, связанных со столкновением двух порядков величия. Примером может служить введение параметра времени в рыночные отношения, лишенные по своей природе временной характеристики. Контрастное описание рыночного и научно-технического миров, представленное в этой главе, предваряет анализ критического напряжения между преимуществами, связанными с координацией на основе рыночных благ, и преимуществами, связанными с внедрением эффективных техник (см. главу 7). Разрыв между этими двумя мирами нельзя преодолеть путем формального добавления нового измерения (в данном случае времени). Этот разрыв не может трактоваться и в терминах простого различия между статическим и динамическим равновесием. Заметим, что процентная ставка, несмотря на отдельные попытки представить ее как простую форму цены, также по-прежнему остается неоднозначным объектом исследования в экономике, свидетельствующим о конфликте между рыночным и научно-тех-ническим мирами. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить рассуждения Фомы Аквинского, который критикует практику ссуды под проценты, подчеркивая, что время как общественное благо не может продаваться. В более близкую к нам эпоху можно также вспомнить и рассуждения Джона Кейнса о противоречиях финансовых активов, оценка которых зависит как от доходности (колебаний прибыли), так и от надежности инвестиций. Предложенный нами симметричный подход к анализу рыночного и научно-технического миров позволяет также избежать и другого упрощенного представления об их различии. Так, рыночный мир часто относят к области субъективного, подчеркивая субъективные желания потребителей и спрос, а научно-технический мир — к области объективного, подчеркивая ограничения, связанные с функцией производства. Несмотря на свой внушительный арсенал технических объектов, научно-технический мир, основанный на принципе эффективности, является не менее политическим, чем другие миры, и испытание в нем в не меньшей степени зависит от общего суждения. Что касается рыночного мира, то он также не сводится к коммерческим отношениям продавцов и покупателей. Экономист не должен забывать о том, что в рыночном мире существует множество объектов, играющих роль в координации человеческих действий. Роль объектов в человеческих отношениях может не приниматься во внимание лишь тогда, когда экономист рассматривает природу объектов как независящую от действий других людей.

В этом случае он поступает подобно индивиду, действующему на рынке, который, чтобы достичь согласия на рынке, должен ссылаться на объективный характер блага и на его независимость от различных людей, вовлеченных в ситуацию рынка.

Однако стоит только различным мирам соприкоснуться (как, например, в случае, когда на продажу выставляются личные вещи близких вам людей, например трость дядюшки Андре), чтобы их несоответствия стали явными. Именно в таких ситуациях отличие рыночного объекта от объектов, имеющих значение в других мирах, предстает со всей очевидностью. Обращая внимание на особое качество объектов рыночной природы и на их роль в координации человеческих действий, мы закладываем основы для дальнейшего анализа сложных, или комплексных, ситуаций, связность которых нарушается неоднозначными объектами. Например, рисунок Пикассо, небрежно набросанный мастером на салфетке в ресторане (см. главу 8); кривая бочка, не соответствующая нормам; подержанный автомобиль.

Наш подход, предполагающий выделение рыночного порядка, может быть подвергнут критике теми, кто ставит под сомнение возможность установления реального равновесия на рынке конкуренции. Однако наша исследовательская задача заключается не в том, чтобы реабилитировать рыночный порядок как идеальную модель общества, а в том, чтобы показать, что рыночный мир — наряду с другими мирами — действительно способствует координации конкретных взаимодействий между людьми, которые для достижения согласия ссылаются на определенную форму обобщения. Тем не менее установление общего равновесия, о котором говорит экономическая теория, вовсе не является при этом гарантированным. Во-первых, сложные общества, которые мы изучаем, нельзя целиком и полностью свести ни к одному из выделенных нами миров, в том числе к рыночному. Во-вторых, в рамках самого рыночного мира испытания приводят к перераспределению положений величия. Происходит это не в одночасье, а постепенно, и не через обращение к некой централизующей инстанции, как, например, в концепции Леона Вальраса, где участие «крикуна», централизующего продажи и покупки на аукционе, необходимо для создания идеальной конкуренции на рынке в определенный момент. Что касается критических теоретических подходов, в которых разоблачается мнимый характер рыночных отношений и в которых подчеркивается значение доверия, взглядов, верований и так далее, — то они во многом схожи с обыденной критикой, которую мы основательно рассмотрим в восьмой главе.

С анализом рыночного мира связана и другая трудность. Можно согласиться с необходимостью выделения объектов, соответствующих рыночному миру, но при этом отказаться рассматривать рыночный порядок по той же модели, что и другие построения общего блага и, в частности, гражданский мир, отсылающий к общей воле. Можно ли принять это пари и постараться преодолеть прочно установленные противопоставления, такие как: индивидуальное / коллективное, эгоизм / альтруизм, игра свободных предпочтений / вес социальных норм? Можно ли признать в индивиде без родины и без будущего (Nietzsche, 1950, § 23, р. 68—69) существо, квалифицированное с точки зрения его участия в определенной форме общего блага? Мы продолжим ранее предпринятый анализ рыночного града и постараемся показать, что рыночный мир может быть отнесен к общей для всех миров модели величия. Мы также рассмотрим специфические квалификации, которые могут быть приписаны вещам, людям и отношениям, релевантным для этого мира.

В рыночном мире действия людей движимы желаниями. Желания побуждают индивидов к обладанию одними и теми же объектами — редкими