В Петрограде, Москве, Киеве и других городах состоялись массовые патриотические демонстрации, в честь воссоединения Галиции с Россией в церквях были отслужены благодарственные молебны583. «Биржевые ведомости» после окончания Галицийской битвы, сравнивая ее с результатами похода в Восточную Пруссию, утверждали: «Можно без преувеличения сказать, что успехи, достигнутые нами в Галиции, настолько велики сами по себе, что являются самыми решительными с начала кампании из всех операций на всех театрах войны»584. Либеральный лагерь торжествовал, по-своему объясняя случившееся – в зависимости от партийных и политических пристрастий. Для кадетов этот успех был прежде всего важен как начало выполнения обещаний, данных Николаем Николаевичем (младшим) полякам. Кроме того, они надеялись, что взятие Львова и Галича будет иметь решающее значение для преодоления колебаний нейтральных балканских государств585.

Октябристы подчеркивали благотворность существования представительских учреждений для армии и страны. «Голос Москвы» опубликовал передовицу «От Мукдена до Львова», в которой объявил победу в Галиции триумфом политического устройства на основе манифеста от 17 (30) октября 1905 г. «Старый строй, – утверждала гучковская газета, – привел нас к Мукдену, новый – к Львову. Если до сих пор был мыслим спор о преимуществах того или другого строя, то под Львовом он решен уже окончательно и бесповоротно»586. На самом деле ни первая серьезная неудача, ни первый серьезный успех не имели отношения к будущности этого строя. Как верно вспоминал Б. Локкарт: «Падение Львова смягчило суровое поражение под Танненбергом… Танненберг, на самом деле, был прелюдией к русской революции. Это было письмо надежды к Ленину»587.

Характерно, что именно после победы под Львовом впервые о поражении под Сольдау высказался и официальный «Правительственный вестник»: «Это – частный эпизод войны, возможный при той или иной группировке сил, эпизод еще меньшего значения, если принять во внимание, что два наши корпуса, потерпевшие неудачу, составляют небольшую часть наших армий, сражающихся теперь на фронте. Затем необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что германские войска, обрушившиеся при Сольдау на наши два корпуса, несмотря на такой успех, не могли использовать его и не преследовали наши войска. Следовательно, при доблестном сопротивлении наших двух корпусов в указанном деле сами же германские войска сильно потерпели и были значительно обессилены. Последствия нашей неудачи в настоящее время уже уничтожены, и наше наступательное движение идет прежним ходом – в непосредственной связи с победой, одержанной под Львовом. Последняя решительным образом благоприятствует всему нашему боевому положению в Германии»588.

Командование Юго-Западным фронтом еще до взятия Львова отдало директиву о переходе всех армий фронта в наступление. Это было особенно важно, поскольку противник проводил перегруппировку и по-прежнему перебрасывал в Галицию с сербского фронта 2-ю армию589. Взятие столицы Восточной Галиции давало противнику некоторый выигрыш во времени, но оно же несколько улучшало положение русских армий. Во всяком случае, сразу же после занятия Львова Н. В. Рузскому и А. А. Брусилову была отправлена директива командующего фронтом, предписывающая 3-й армии, усиленной 12-м корпусом, двигаться на Раву-Русскую, а 8-й армии оберегать фланг всего фронта, действуя по обстановке восточнее Львова. «Движение Рузского к Раве-Русской вызывалось тем обстоятельством, что главные силы австрийской армии были на линии Люблин – Холм и генерал Рузский своим движением должен был охватить фланг вражеских полчищ, с которыми северные армии фронта справиться не могли и были ими сильно теснимы»590.

М. В. Алексеев позволил А. А. Брусилову оставить 12-й корпус в составе его армии при условии активизации ее действий. 8-я армия, обеспечивая свой левый фланг, взяла 21 августа (3 сентября) сильно укрепленный город Галич, а на следующий день – Миколаев. Противник, который ранее оказывал довольно серьезное сопротивление, начал отступление, частично принявшее характер беспорядочного. Дороги, по которым отступала австро-венгерская армия, были забиты брошенным транспортом и оружием.

Ради спасения остатков своей армии М. фон Ауффенберг отдал приказ, запрещающий даже батальону задерживаться и вступать в арьергардный бой для облегчения обхода обозов. Это было правильное решение, в результате принятия которого остов кадровой австро-венгерской армии был спасен. Русские войска захватили огромные трофеи, склады с продовольствием, фуражом, боеприпасами, но ни одна войсковая часть не попала в окружение. Для отрыва от преследования отступавшие бросали даже госпитали, но все равно несли крупные потери – только под Галичем было захвачено 32 орудия и похоронены 4800 австрийцев591. Оборонительная позиция австрийцев по Днестру оказалась в руках русских.

Правда, использовать ее для движения вперед русским было весьма непросто. Стараясь задержать их, австрийцы, отступая, постарались взорвать все мосты через реку. Частично им это удалось, кроме того, начавшиеся дожди вызвали довольно редкое явление – осенний разлив рек. Русские инженерные части сделали все возможное для налаживания надежных переправ. Это позволило сконцентрировать силы армии для отражения австрийской контратаки на Львов, так называемого Городокского сражения (5-12 сентября 1914 г.). Уже накануне этой операции Ф. Конрад фон Гетцендорф обратился к Мольтке-младшему с просьбой о присылке по меньшей мере двух германских корпусов под Перемышль592. Своих сил австрийцам уже не хватало: в их распоряжении оставалось всего две дивизии, которые перевозились с сербского фронта. Представитель германского командования при австро-венгерском штабе уже 31 августа рекомендовал союзникам готовиться к эвакуации Львова и отходу за реку Сан593.

Немцы отказались помочь союзнику, и это решило исход Галицийской битвы. Однако нельзя сказать, что к началу сражения под Городком австровенгерская армия полностью потеряла свои боевые качества. Воздушная разведка русской 8-й армии доносила о том, что австрийские части активно укрепляют свои позиции под Городком. Сюда же перебрасывались войска из Перемышля594. Ф. Конрад фон Гетцендорф планировал силами своей 3-й армии остановить наступление русских на Городокской позиции, в то время как 2-я армия генерала Э. фон Бем-Ермоли должна была нанести удар по левому, южному флангу 3-й русской армии, а 4-я армия М. фон Ауффенберга – сделать поворот кругом и ударить по северному флангу Н. В. Рузского. В это время армия В. Данкля переходила к обороне на люблинском направлении, а группа Иосифа-Фердинанда прикрывала действия М. фон Ауффенберга от 5-й русской армии595.

В пользу справедливости этой информации свидетельствует как подготовка оборонительных позиций, которые на особо опасных участках насчитывали до восьми линий обороны, так и то, что в ходе самого сражения, носившего исключительно ожесточенный характер, австрийские части неоднократно переходили в контратаки596. План австрийского Верховного командования основывался на том убеждении, что 5-я русская армия была разбита. Австрийская авиация приняла перевозку 61-й дивизии из Владимира-Волынского в Брест-Литовский (она была назначена в гарнизон крепости) за начало большого отступления русских войск. Ф. Конрад фон Гетцендорф рассчитывал, что трех пехотных и двух кавалерийских дивизий будет достаточно, чтобы застраховаться от возможных действий П. А. Плеве597. Этот план с самого начала был сорван. 4 сентября 5-я русская армия перешла в наступление, а 6 сентября овладела городом Замостье. Группа Иосифа-Фердинанда отступала598.