– Салли Файерс об этом догадалась, и поэтому ее убили? – спросила Трейси.

В глазах Хантера появился опасный блеск.

– Мне ужасно жаль Салли. Я ее любил.

Но что бы он там ни говорил, Трейси успела заметить, как он рассматривает ее наряд шлюхи. Нет, понять этого парня невозможно.

Заметив ее замешательство, Хантер сказал:

– Вы многого не знаете, мисс Уитни.

– Но вы ведь меня просветите, верно?

Улыбка вернулась на его лицо, как луч солнца, пробившийся из-за туч.

– Давайте сначала поедим.

Еда оказалась восхитительной: ароматный цыпленок, тушенный с луком, оливками и анчоусами. К своему удивлению, Трейси вдруг поняла, что очень голодна, но подождала, когда приступит к еде Хантер, и только потом прикоснулась к своей порции (ему ничего не стоило ее отравить), и точно так же поступила с вином. Но очень скоро, несмотря на пистолет, по-прежнему лежавший прямо под рукой Трейси, напряжение между ними начало ослабевать, и они ели и пили уже спокойнее.

– Откуда вы знали, что я приду именно сегодня? – спросила наконец Трейси, не забывая пить не только вино, но и воду.

– Потому что я вас пригласил, пусть и необычным способом. Убедившись, что у вас на хвосте нет ни церэушников, ни британцев, я подсказал вам, где нахожусь, и постарался, чтобы меня увидели нужные люди. Я знал, что вы не сможете устоять.

«Значит, Камерон был прав: он хотел, чтобы я его нашла», – подумала Трейси, а вслух произнесла:

– Но ведь я могла вас застрелить.

– Это с какой стати? – совершенно искренне удивился Дрексель.

– А что, нет причины? А Нейе? И убитые там подростки?

– Я не имею к Нейе никакого отношения, – твердо заявил Хантер.

– Британская разведка уверена в обратном, и наши с ней согласны.

– Значит, британская разведка ошибается! – воскликнул Дрексель в ужасе. – Они пытаются ввести вас в заблуждение, мисс Уитни, и, похоже, им это удалось.

Трейси скептически посмотрела на него.

– Вы пришли сюда не для того, чтобы меня убить, – продолжил Хантер. – Вы пришли, потому что хотите узнать правду. А я позволил вам прийти, потому что хочу ее рассказать.

– Исповедь?

Он усмехнулся.

– Вы все еще считаете меня плохим парнем, верно?

Трейси отвела взгляд, потому что теперь не знала, кем его считает.

– Я журналист, и говорить правду – моя работа. Проблема в том, чтобы найти тех, кому я доверяю настолько, чтобы открыть эту правду.

– И вы думаете, что можете доверять мне?

– Я думаю, – Хантер отпил вина, – что вы неподкупны. И этим выгодно отличаетесь от всех прочих в этой печальной неразберихе.

Трейси понимала, что он ей льстит, но решила не спорить.

– Честь для меня.

– О нет! – возразил Хантер. – Вы считаете меня террористом, поэтому я бы сильно удивился, если бы мое мнение что-то для вас значило. Но я все равно хочу поговорить с вами. Полагаю, вы уже записываете?

Он многозначительно кивнул на фальшивую сумочку под Шанель, и Трейси ничего не стала отрицать, а вытащила компактную пудру, в которую был помещен крошечный диктофон, и положила на стол рядом с пистолетом.

– Вы всегда на шаг впереди. Правда, мистер Дрексель?

– В моей сфере деятельности иначе нельзя, если не хочешь стать покойником, – протянул Хантер. – Ну что, приступим?

Трейси замерла, готовая впитывать каждое его слово.

– Все началось со статьи для «Нью-Йорк таймс». – Его низкий, хрипловатый, прокуренный голос эхом отдавался от сводчатых потолков виллы. – То есть моей статьи. Я писал ее внештатно, но продать собирался в «Таймс» (тогда я как раз встречался с работавшей там девушкой).

– Фиона Баррон, – кивнула Трейси. В игру «всегда-на-шаг-впереди» могут играть двое.

Это Хантера впечатлило.

– Верно, Фи. Но мы с Фи поссорились, а тамошний редактор никогда не был большим моим фанатом. Говоря по справедливости, я вел себя немного по-скотски.

Трейси не стала уточнять, и так все ясно.

– Я хотел наладить связь с этой газетой, но единственный известный мне способ – это написать что-нибудь потрясное. Такая статья вернула бы мне всеобщее расположение.

– И статья эта…

– Фрекинг, – кивнул Хантер. – Точнее, коррупция во фрекинг-индустрии. Но самое ужасное, что скоро выяснилось: коррупция – это всего лишь верхушка гигантского айсберга дерьма. «Дерьмоберга», как мне нравилось его называть.

Он улыбнулся, но Трейси его не поддержала.

– Продолжайте.

– Корпоративная коррупция тем временем расползалась по всему земному шару. Но по-настоящему завоняло, когда туда вмешалось правительство. Взятки в обмен на контракты. Дипломатический подкуп. Взгляд сквозь пальцы на нарушение прав человека. Агенты ЦРУ с официального одобрения Вашингтона появлялись в Китае с чемоданам, и в буквальном смысле набитыми деньгами. Администрация Хейверса завязла во всем этом по самые свои грязные шеи в белоснежных воротничках. Президент одержим желанием разорвать мертвую хватку, которой Саудовская Аравия вцепилась в нашу экономику. Джим Хейверс хочет войти в историю как человек, который избавил Америку от нефтяной зависимости, и ради этого ни перед чем не остановится. Когда я говорю «ни перед чем», это означает ни перед чем.

– Значит, вы планировали разоблачить Хейверса? – уточнила Трейси.

– Помимо прочих.

– И вам известно достаточно, чтобы положить конец его президенству?

– Безусловно. Я начал замечать около своего дома машины без опознавательных знаков. Внезапно оказалось, что я и шагу не могу ступить без ведома ЦРУ. Еще никто не читал мою статью, ее в принципе пока не было, так, наметки, и те лишь в голове, но правительство знало, какие вопросы я задавал и кому. И я понял, что меня хотят убить.

Трейси нахмурилась.

– Это довольно серьезное обвинение. Давайте не будем забывать – вы говорите про то самое правительство, которое попыталось спасти вас под Братиславой. Если им так сильно хотелось вас убить, к чему все эти усилия?

– Они хотели увидеть мой труп, – повторил Хантер. – Но при этом нужно было, чтобы все походило на несчастный случай: никакой стрельбы, никаких похищений, всего лишь утечка газа в моем доме.

– Да бросьте, – возразила Трейси. – Утечки газа случаются сплошь и рядом.

– Вот именно. Если не принимать во внимание, что в тот раз это произошло только в моей квартире, и больше нигде в целом доме, причем окиси углерода было столько, что в течение часа мог погибнуть человек в три раза крупнее меня. Я это знаю, потому что как раз столько окиси углерода было обнаружено в крови моего кота, погибшего той ночью вместо меня (я заночевал у подружки).