Трейси почувствовала себя ужасно. Боль, исказившая лицо Джефа, была такой же настоящей, как ее собственная. Почему она этого раньше не замечала – в Париже, в Межеве, где они много времени провели вместе? Эта боль наверняка всегда была с ним. Может, она перестала видеть в нем отдельную личность, потому что лицо Джефа так напоминало ей Николаса?

Да. Именно в этом дело.

Но теперь она снова увидела Джефа, своего Джефа, и, потянувшись, погладила по щеке.

– Прости меня. Пожалуйста, прости.

Джеф поцеловал ее ладонь.

– Не извиняйся. Просто поговори со мной. Пожалуйста. Поговори со мной о нашем сыне.

Запинаясь поначалу, Трейси заговорила и никак не могла остановиться: говорила, пока они ели; говорила, когда Джеф оплачивал счет; говорила, когда кофе их остыл, а ресторан опустел и наконец к ним подошел менеджер и вежливо сообщил, что они закрываются для подготовки к ужину.

Оказалось, что солнце уже почти зашло за горизонт, отбрасывая красные отблески на вымощенный булыжником двор. Хрупкие золотые листья кружились вокруг Джефа и Трейси, хрустели под ногами, когда они рука об руку шагали к Ноттинггем-Хилл.

– Ты какое-то время побудешь в Лондоне? – спросил Джеф.

– Может, даже останусь навсегда, пока не решила. А ты?

– Я тоже пока думаю.

Былая любовь парила между ними в воздухе, как нечто живое, как призрак.

Трейси посмотрела Джефу в глаза и произнесла то, о чем думали они оба:

– Не знаю, сможем ли мы все вернуть. Я люблю тебя, но…

Он перебил ее поцелуем.

– Мы не будем ничего возвращать, а просто пойдем вперед, но не поодиночке, а вместе.

На какой-то миг Трейси позволила себе надеяться, что так и будет.

– Мне надо подумать, а пока… мне пора.

Джеф махнул рукой, подзывая такси, и открыл для Трейси дверцу.

– Больше не исчезай.

– Не буду, – улыбнулась Трейси. – Обещаю.

– Завтра – это великое приключение, Трейси, – сказал Джеф, захлопывая дверцу. – И оно наступит, хотим мы этого или нет.

Он долго смотрел вслед Трейси, пока, влившись в транспортный поток, она не исчезла из виду.

Джеф ждал в темноте.

Было очень поздно, почти два часа ночи, парковка давно опустела. Джеф понемногу начал бояться, что этот ублюдок не придет, что это одна из тех суббот, когда он не приходит к выходу из городского торгового центра для встречи со своим информатором. Но когда Джеф уже почти потерял надежду, он появился, одетый, как всегда, в дорогой костюм с галстуком, и стал ждать, когда из-за угла украдкой выйдет его «источник», грязный, в лохмотьях, отчаянно нуждающийся в деньгах на наркотики, которые получал за то, что сдавал то одного воротилу преступного мира, то другого.

Они поговорили минут пять, затем «костюм» протянул наркоману хрустящий белый конверт, как делал всегда, и тот, схватив его, поспешил прочь.

Взявшись за ручку дверцы машины, «костюм» ощутил холодный металл пистолета, прижатого к уху.

– Кто вы такой? – Он пытался говорить спокойно, но Джеф слышал страх в его голосе, ощущал запах страха от его кожи. – Чего вы хотите?

– Правды. – Джеф сунул руку в карман мужчины и вытащил пистолет. – Повернись!

Милтон Бак повиновался.

– А теперь – спиной к стене.

Бак сделал два шага назад, с ненавистью глядя на Джефа. Что он о себе возомнил, этот доморощенный Робин Гуд, а на самом деле всего лишь вор?

– В чем дело, Стивенс?

– Я тебя видел на видеозаписях в больнице. Ты приходил туда в ночь, когда умер Николас.

Милтон Бак пожал плечами.

– Ну и?..

– Это был ты. Я съездил в Стимбот-Спрингс и провел собственное расследование. Тормозную систему испортил ты, рассчитывая, что Ник погибнет вместе с Блейком Картером, но узнав, что он выжил, явился в больницу и добавил что-то в капельницу. Ты убил порядочного человека и ни в чем не повинного ребенка, моего сына.

Милтон Бак собрался было с духом все отрицать, но понял, что это бессмысленно.

– Трейси знает?

– Нет. Пусть думает, что это несчастный случай. Правда ее убьет.

Милтон Бак вскинул подбородок.

– Ну и чего ты хочешь? Извинений? Так ты их не получишь. Во всяком случае от меня. Моя работа – защищать интересы Америки, наши национальные интересы. У меня было задание – нейтрализовать угрозу, исходившую от «Группы-99», на тот момент угрозу экономической стабильности всего мира. Мы считали, что от Трейси ниточка напрямую ведет к Алтее, и хотели, чтобы она выполнила свой долг, но она отказывалась снова и снова. Тогда свой долг выполнил я, и для этого мне пришлось принять такое решение. Что поделаешь, иногда это означает, что кого-то приходится убивать.

Джеф долго молчал, затем кивнул и опустил пистолет.

– Ты прав.

Милтон Бак нахмурился: это было неожиданно.

– В чем?

– В том, что иногда кого-то приходится убивать, – усмехнулся Джеф и, вскинув руку, всадил две пули Милтону Баку в лоб.

Затем повернулся и скрылся в ночи.