Он закричал и упал, но снова попытался подняться, все еще держа нож в руке.

Китаи спрыгнула с крыши склада и приземлилась ему на спину, швырнув его на пристань.

Она ухватилась за его шлем одной рукой, за воротник туники другой рукой и с рычанием вдавила его голову в деревяный пол, так что доски под его лицом начали ломаться, и голова застряла среди них.

Затем женщина-Марат схватила его за плечи и крутанула.

Шея чеорвека сломалась с жутким треском.

— Вороны, — выругался Тави. Он подошел к человеку и попытался нащупать пульс на его запястье. Он был определенно мертв.

— Я хотел его допросить, — сказал он Китаи.

Ее кошачьи зеленые глаза сверкнули в тени:

— Он собирался тебя убить.

— Конечно он собирался, — сказал Тави, — Но теперь мы не узнаем кем он был.

Китаи пожала плечами и наклонилась поднять изогнутый нож, который лежал под рукой мертвеца. Она подняла его и сказала:

— Кровавые Вороны.

Тави разглядел нож, затем кивнул, — Похоже на то.

— Подтрибун Сципио? — раздался голос Макса.

— Иду, — отозвался Тави. Он взглянул на Нонуса и других легионеров, которые вытаращились на него.

— Кто Вы? — тихо спросил Нонус.

— Умный солдат, — также тихо ответил Тави, — знающий когда нужно держать рот на замке. Ты уже достаточно облажался для одного дня.

Нонус сглотнул и отсалютовал.

— Шевелитесь, — произнес Тави, повышая голос.

Он вернул мечи выдвинувшимся легионерам и засунул за пояс кривой Каларанский нож. Каларанский

— Что теперь? — тихо спросила Китаи.

— Теперь мы все это передадим Цирилу, — тихо ответил Тави, — Эрена, Янара, всё это. Капитан решит, что делать.

Еще больше красных молний заплясало впереди и Тави вздрогнул.

— Пошли. Что-то мне подсказывает, нам нельзя терять ни секунды.

— Исана, — прогрохотал Джиральди. — Стедгольдер, мне очень жаль, но времени больше нет. Вам нужно вставать.

Исана замерла на мгновенье, чтобы оставаться в блаженной темноте сна, но потом заставила себя открыть глаза и сесть.

Она чувствовала себя полностью разбитой, опустошенной и больше всего хотела лечь опять.

Но это не вариант.

Исана заморгала пытаясь изгнать усталость из глаз.

— Спасибо, центурион.

— Мэм, — сказал Джиральди с поклоном и отступил от кровати.

Верадис посмотрела на Исану с того места, где она сидела рядом с Линялым и ванной целителя, держа за руку бессознательного раба.

— Мои извинения, Стедгольдер, — пробормотала целительница со слабой улыбкой. — Сегодня я могу уделить лишь час своего времени.

— Все в порядке Верадис, — ответила Исана. — Если бы ты не дала мне возможность немного поспать, я бы никогда не смогла зайти так далеко. Можно мне еще пару секунд…

Верадис кивнула со слабой улыбкой.

— Конечно.

Исана воспользовалась удобствами и встала на колени около Верадис проскользнув рукой между ней и Линялым, перехватив контроль над фуриями, которые беспрестанно боролись с инфекцией мужчины.

Впервые, когда она передавала управление Верадис, это было сложным маневром, на самом деле, единственно возможным только благодаря необычной степени сходства их искусству фурий.

Повторение сделало это необычайный подвиг банальным за последние двадцать дней. Или это был двадцать первый, подумала Исана устало. Или девятнадцатый.

Дни начали размываться вместе с покрытием города тяжелыми низкими тучами. Даже сейчас они вызывали беспокойство, мерцая угрюмым громом и малиновым светом, но удерживающими дождь, который должен прийти с ними.

Буря погрузила мир в постоянные сумерки и темноту и у неё нет способа измерить время.

Несмотря на это Исане едва удавалось удерживать искусство фурий и это была единственная надежда Линялого.

Если бы не Верадис, то и дело предоставлявшая ей возможность поспать час или два, Линялый давно бы умер.

— Как он? — Спросила Исана. Она опустилась на стул, с которого только что встала Верадис.

Молодая целительница снова связала руки Исаны и Линялого мягким жгутом.

— Разложение кое-где потеряло почву, — тихо сказала Верадис. — Но он слишком долго находится в ванне и не получает достаточного питания. Его кожа покрывается язвами, которые…

Она покачала головой, вздохнула и продолжила:

— Вы знаете, что происходит потом.

Исана кивнула.

— Другие болезни воздействуют на его организм.

— Он слабеет, Стедгольдер, — сказала Верадис. — Если в ближайшее время он не…

Ее прервал удар, распахнувший дверь.

— Леди Верадис, — сказал вошедший в комнату вооруженный легионер. — Вам нужно спешить. Он умирает.

Верадис нахмурилась, ее глаза впали и выглядели уставшими. Она поднялась и обратилась к Исане:

— Не знаю, будет ли у меня возможность вернуться снова, — тихо сказала она.

Исана коротко кивнула. Верадис повернулась и направилась к выходу быстрыми, спокойными, уверенными шагами.

— Опишите характер травмы, — сказала она. Рассказ легионера об ударе тяжелым молотом затихал по мере того, как они спускались в зал.

Джиральди посмотрел им вслед и пророкотал:

— Стедгольдер. Вам нужно поесть. Я принесу вам бульон.

— Благодарю вас, Джиральди, — тихо ответила Исана. Старый солдат покинул комнату, и она сосредоточила внимание на фуриях, трудившихся над Линялым.

Боль от воздействия инфекции и ее последствий, которые гуляли по телу Линялого, не уменьшилась нисколько. Но стала, тем не менее, чем-то знакомым, чем-то, к чему она привыкла и могла объяснить, и чем более усталой она становилась день ото дня, тем хуже получалось у нее отделить эту боль от ощущений своего усталого тела, впрочем это уже не имело значения.

Она устроилась поудобнее на стуле, ее глаза были открыты, но смотрели в никуда. Инфекция присутствовала в ее сознании как четкий образ того, что живет в Линялом.

Она представляла ее себе как курган из круглых камней, твердых, тяжелых, но, тем не менее, подвижных. Она ждала того момента, когда ритм ее сердца и дыхания совпадет с ритмом раненого.

Затем она представила, как подходит к кургану, берет ближайший камень, несет в сторону и бросает в бесформенный, воображаемый поток. Затем она повторила эти действия, уверенно, решительно, один камень за одним.