С этими словами Ансальди хлопнул дверью и был таков. – Ну и чёрт с вами! – Энвер беззлобно пожала плечами. – Нам что, больше всех надо? Да, Бен?

– Наверное, мэм, – кивнул стажёр. – Но что мы будем делать? Ждать?

– Работать, – наставительно произнесла колдунья. – Начнём искать нову прямо сейчас, не выходя из комнаты. А вообще – пообедаем. И ноги отдохнут. Кто знает, сколько потом придётся бегать?

Ни Ансальди, ни Кристофа они так и не дождались. Через полтора часа прибыл посыльный от мэра и скороговоркой выдал новость о начальнике полиции, бессовестно отлупцевавшем преподобного отца. Энвер и Бенджамин поняли: вот оно, началось! Поняли и отправились «бегать».

Дальнейшие события развивались стремительно.

Церемонию открытия юбилейных торжеств омрачил неприятный инцидент. Произнеся положенные речи, мэр Ансальди и богатейший бингетонский магнат Доусон (потомок основателя города) на глазах у сотен людей, заполнивших главную площадь, разрезали большой многоярусный торт, украшенный взбитыми сливками и конфетами с ликёрной начинкой. По задумке организаторов, из торта должна была вырваться стая белых голубей, символизируя мир и процветание города. Вместо этого перед изумлённой публикой предстала жена пивовара Ипкисса. Тощая, как гладильная доска, миссис Ипкисс медленно выбралась из разреза, с ужасом осматривая свой бисквитный мавзолей, толпу опешивших горожан и мэра с магнатом, которые так и не выпустили огромный кондитерский нож. Ситуация усугублялась тем, что на супруге пивовара не было ничего, кроме чепчика, корсета и панталон с рюшками. Осознав наконец, что происходит, миссис Ипкисс издала душераздирающий крик, выпрыгнула из остатков торта и с внушавшей уважение прытью бросилась наутёк. Всё случилось так быстро, что задержать её никто не догадался. Однако, как только беглянка скрылась, начался переполох, половина дежуривших у сцены полисменов, усиленных добровольцами из числа зевак, бросилась на поиски сбежавшей мадам. Возглавляли операцию вышеупомянутый мэр и сам пивовар Ипкисс, весьма удручённый нежданным конфузом. Поиски продолжались полчаса, после чего наконец удалось найти выбравшуюся из торта женщину – и не где-нибудь, а в чулане одного из ближайших магазинов. Что интересно, дверь чулана была снаружи подперта шваброй, и, если бы не швабра, заглянуть туда не догадались бы. Сама же миссис Ипкисс преспокойно спала, сидя на перевёрнутом ведре, и была вполне прилично одета. Когда её разбудили, она пришла в искреннее замешательство и утверждала хмельным голосом, что ничего не знает, ничего не помнит, и вообще «выпустите меня из этого жуткого чулана!» Трезвого объяснения произошедшему найти не удалось.

В тупике под вывеской «Занимательная наука» произошёл любопытный эпизод. Хозяин палатки с надписью «Фотографические портреты в одну минуту» заметил, что выходить из оной палатки стали совсем не те люди, что входили в неё. Сперва владелец уникального аттракциона разумно предположил, что ему показалось. Столько людей крутится вокруг, мало ли? Однако ему показалось ещё раз. А потом ещё. Озадаченный хозяин фотопалатки ущипнул себя за шею. Потом на всякий случай трижды плюнул через левое плечо и постучал по табурету, на котором сидел. Затем, совсем уж для верности, потёр кулаками глаза. Нет, это был не сон: вот щёлкнула автоматическая фотовспышка, и через несколько секунд на улицу вышла девочка в голубом сарафане… а заходил-то пожилой джентльмен в цилиндре и с тростью! Устроитель аттракциона прибёг к последнему средству: истово перекрестился. И стал ждать следующего посетителя. Им оказался молодой человек в твидовом пиджаке – он приветливо улыбнулся, опустил в кассовый ящик пять талеров и скрылся под брезентом. Искатель истины спешно покинул свой пост, бросился вслед за клиентом, ворвался в палатку сразу после вспышки… но внутри никого не оказалось. Владелец шатра обшарил каждый угол и даже заглянул под штатив фотоаппарата. Увы, загадочного клиента и след простыл. Как выяснилось позднее, простыл также след всех денег, проглоченных кассовым ящиком за день. Незаметно смыться из палатки последний посетитель не мог, ибо единственный выход был также и входом. Таким образом, парень в пиджаке просто исчез. Хозяин извлёк из корпуса камеры стеклянную пластинку (своими пластинками он гордился: знакомый маг несложными чарами изменял фотоэмульсию так, чтобы сразу получался устойчивый позитив, без длительного проявочного процесса). Снимок удался, но почему-то запечатлел не пропавшего посетителя, а самого владельца аттракциона, причём с глупейшим выражением на лице. Предприниматель с опаской посмотрел на свой фотоаппарат. Тот лукаво блеснул объективом и прикинулся невиновным. Тогда хозяин палатки в конце концов решил, что все эти метаморфозы ему померещились, как померещилась и дневная прибыль. Чего только не случается в такой день?

В городском парке, у лебединого пруда, подрались две девицы. В ход шли таскание за волосы, царапание ногтями, взаимное топтание каблучками, яростные проклятия. Словом, всё указывало на то, что поссорились две лучшие подруги. Когда же свидетелям потасовки удалось драчуний разнять и немного успокоить, выяснился casus belli[6]. Одной из девиц назначил свидание первый городской красавец, сын местного ювелира. Наметил встречу здесь, у этого пруда, в этот самый час. И ещё поцеловал, когда прощался. Счастливица принеслась на крыльях любви к месту рандеву, где нос к носу столкнулась с подругой. И, разумеется, сразу похвастала о своей удаче. Тут-то и обнажилось всё коварство товарки: оказалось, она пришла на пруд по той же самой причине. И свидание ей назначил тот же самый сынок ювелира. И тоже поцеловал на прощание. Когда открылись столь пикантные обстоятельства, ссора стала неминуемой. Кто-то из свидетелей драки догадался позвать самого сердцееда и устроить очную ставку: пускай он-де всё и объяснит, повинится перед публикой. За парнем послали, и через некоторое время он явился на место поединка. Где по глупости взял и брякнул, что, мол, знать не знает ни о каких свиданиях и вообще этих девиц впервые видит. Подруги переглянулись и не сговариваясь обрушили свой праведный гнев уже на него. Неудачливый лжеухажёр был на месте поколочен зонтиком и сумочкой. Лебеди не пострадали.

Были и ещё случаи. Один солидный оружейный магазин по случаю праздника объявил десятипроцентные скидки на револьверы, и пятнадцатипроцентные – на ружья. В длинном внутреннем дворе был устроен тир для тестовых стрельб, где каждый потенциальный покупатель мог опробовать приглянувшийся ствол в обстановке, так сказать, приближенной к боевой, пусть и с картонными мишенями. Присматривать за стрельбами был поставлен молодой и расторопный помощник продавца. В один прекрасный момент к стенду подошла вооружённая карабином древняя старушенция. Ростом она лишь слегка превосходила длину самого карабина и вдобавок была скрючена так, будто подрабатывала в молодости опорной сваей. Эта самая бабуля повелела установить приступку, чтоб иметь возможность глядеть поверх стенда не только в прыжке. Когда требование выполнили, она встала в позицию, игнорируя ошарашенные взоры присутствующих, профессионально сплюнула, уперла приклад в плечо и выстрелила. Пуля продырявила мишень в районе «семёрки»; бабка недовольно покачала головой и сунула карабин помощнику продавца с требованием: «Крупнее!» Паренёк незамедлительно принёс орудие посерьёзнее. Старуха повторила смертельный номер, и в этот раз выпущенная дробь превратила в мочало филей картонного кабана. Амазонку не устроил и этот результат, служащий услышал «Крупнее!» второй раз. Догадливый малый решил схитрить и притащил здоровенную дуру, снарядом которой при желании можно было стену какого-нибудь захудалого форта проломить. Видно, парень хотел напугать этим монстром требовательную клиентку. Не тут-то было! Бабка с заметным трудом водрузила оружейную систему на стендовую тумбу, тщательно прицелилась и нажала на спуск. Первый выстрел, жаканом, оторвал фанерному оленю голову. Второй, уже картечью, разнёс остатки фальшивой туши на куски. Старуха кивнула, буркнула небрежно: «На этот раз точно не уйдёт!» Когда любопытный помощник продавца поинтересовался, кто это не уйдёт от суровой охотницы «на этот раз», последовал краткий ответ: «Муж». Мгновенно повисла могильная тишина, ещё долго царившая на стрельбище после ухода жуткой покупательницы.