Медокс настоял, чтобы они скакали в Благодатское, чтобы известить о бунте местное начальство и проследить, в порядке ли содержатся политические арестанты?

Они уже довольно отъехали от поселения, когда за их спинами полыхнула зарница и затем до ушей долетел грохот. На воздух взлетело не менее двадцати пудов пороху.

— Склад пороховой рванули! — повернулся к Роману Ядрихинский. Тот и без него догадался.

Часа два они плутали по дороге в Благодатское и, наконец, доехали. Здесь потратили еще время, чтобы найти дом берг-гауптмана Рика. Наконец, добудившись недовольного немца, рассказали ему о бунте. Рик тут же собрался и велел часовому выстрелить в воздух, чтобы поднять всех по тревоге. Затем, взяв нескольких казаков, он поехал инспектировать тюрьму. Все сборы заняли около получаса. Когда, наконец, подъехали к бывшей казарме, внутри их встретила тишина. Они вошли: повсюду валялись сбитые кандалы, чьи-то стоны и кряхтение доносились из отделения слева. Рик, отправив вперед себя двух казаков, бросился туда — и обнаружил там связанных по рукам и ногам караульных.

— Все сбежали! — рявкнул он на урядника, которого поспешно развязывали казаки. — Под суд!

— Никак нет, не все! — браво отрапортавал урядник, и берг-гауптман тут же заехал ему в зубы, так что казак очутился там же, где пребывал до прихода подмоги. Только после этого Рик обратил внимание на заключенных, выглядывавших из дверей некоторых арестантских каморок. Обнаружив, что осталось восемь человек, Рик закричал на них что есть мочи:

— Бунтовщики! Где остальные?! Всех расстреляю!

Волконский вдруг заржал как жеребец, захлебнувшись смехом. На миг вдруг проглянул былой удалец, не боявшийся смерти.

— Потише, господин надзиратель! — сказал Лунин, лениво потягиваясь и звякнув цепями.

— Вы за нас головой отвечаете, и то, что наши друзья сбежали, — только ваша вина. Никто вам честного слова не давал. А мы остались и шагу из тюрьмы не ступили. Какие у вас к нам претензии?

Рик стал дергать волосы. Затем велел запереть арестантов и кинулся прочь. В уголовном отделении сбежали все, но на это он даже не обратил внимания.

— Как вы могли! — набросился он на урядника. — Вы должны были животы положить ради присяги! Сгною!

— Господин начальник, их было человек тридцать, все вооружены, все тут окружили и собрались нас взорвать! Никак не мочно нам было противу них!

Рик в бешенстве снова заехал уряднику по уху.

— Господин берг-майор, — вмешался присутствовавший при этом Медокс, повышая в чине Рика, — необходимо преследовать беглецов, чтобы дать погоне сведения о них. Прошу дать мне с пятидесятником троих казаков, и мы постараемся выследить преступников…

— Хорошо, бери! — махнул рукой Рик. — Эй, урядник, — велел он. — Дайте нескольких своих людей этим двоим, — он небрежно махнул рукой на агента и его спутника. Для того чтобы по настоящему преследовать тридцать-сорок вооруженных заговорщиков, у него все равно не доставало казаков.

Не прошло и получаса, как маленький отряд Медокса, определив направление, по которому ушли беглецы, начал преследование.

С началом бунта быстро собралась большая толпа ссыльных. Сухинов понял, что стихия мятежа увлекает его. Надо было захватывать рудники. Но как подать знак товарищам, что ждали в Благодатском его выступления? Его взгляд устремился к пороховому складу. Это был самый быстрый способ…

На полнеба разверзся огненный султан взрыва, звук и вспышка которого должны быть слышны ночью на десятки верст.

Горный Зерентуй был захвачен. Но Сухинов понимал, что избегнуть немедленного поражения можно, только присоединив каторжных из Нерчинского завода. При помощи соратников он собрал отряд в три сотни каторжных, которым были обещаны воля и казна, и до рассвета они двинулись на север. Вооружены мятежники были в основном копьями, вилами и топорами, ружей было мало. На полпути, с первыми лучами солнца, засверкали впереди штыки горной роты. Сухинов выступил и крикнул:

— Вперед товарищи, не дадим лишить нас воли! — И отряд каторжных ринулся за ним в атаку. Навстречу раздался залп, отряды столкнулись, и началась бойня, — во фланг мятежникам ударила вторая рота… Те, кто не бежал сразу, был заколот или схвачен. Среди них оказался раненый Сухинов. Пленных отвезли в Горный Зерентуй и, заковав в цепи, посадили в каменную тюрьму.

Ночью беглецам было не до разговоров, они пробирались по горным склонам почти в темноте, при свете луны и звезд. Кони часто спотыкались, но, к счастью, без последствий.

На рассвете отряд Ломоносова выехал на дорогу на Газимурский завод. Она была пустынна, и только впереди, в полуверсте виднелась какая-то коляска, окруженная несколькими верховыми. Вероятно, какое-то начальство.

— За мной, в галоп, — махнул рукой Петр, и они помчались в направлении коляски.

Еще ночью коляска с золотом, летевшая вперед, вдруг с треском подпрыгнула, накренилась и съехала на обочину, оттого что кучер до отказа натянул вожжи.

— Приехали, бачка! Колесо сломалось! — сказал озабоченно бурят, спрыгивая на землю и при свете факела разглядывая сломавшийся надвое обод. Во всем виноват был выкатившийся на дорогу камень, и только мастерство кучера позволило избежать перевертывания коляски. Даир качал головой, приседал, цокал языком, но сам ничего сделать, понятно, не мог.

— Это ты нарочно, ирод! — Анисимов замахнулся хлыстом на бурята. Ему было обидно до слез. Он не сумел оправдать доверие начальства! Ему хотелось избить кучера до полусмерти, что он бы, конечно, и сделал, будь это простой бурят, а не личный кучер начальника рудников.

Попытки починить колесо при помощи казаков ничего не дали. Нужно было новое, и прапорщик послал одного из казаков за подмогой в ближайшее село. Светало.

Внезапно невдалеке показался большой конный отряд, выехавший прямо из зарослей.

Вначале прапорщик облегченно вздохнул, полагая, что это может быть подкрепление, высланное на розыск разбежавшихся каторжных, — откуда у бунтовщиков кони? Но, по мере того как всадники быстро приближались, страшное подозрение о появлении здесь, в Даурии, нового Пугачева закрадывалось в сердце юного офицерика. Ибо впереди скакал громадный всадник, в руке которого грозно отблескивала полоска металла. И в руках у всех трех или четырех десятков вседников, мчащихся за ним, в руках сверкало оружие. Грохот летящего вперед кавалерийского отряда надвигался как лавина.

— Казаки! Помни присягу! — обратился Анисимов дрогнувшим голосом к своему конвою.

— Казаки! Куда вы, твари трусливые! — закричал он вслед своим пяти подчиненным, которые махнули верхами через обочину в заросли.

— Двигай за нами, благородие, целее будешь! — крикнул ему, обернув голову, последний из казаков, подстегивая коня.

Но прапорщика точно столбняк обуял, и вместе с кучером они остались стоять у коляски. Впрочем, Даир сразу присел за повозкой, чтобы его не подстрелили налетчики. Однако и хозяйское добро бросить не посмел.