Формированию этого расстройства способствуют различного рода нарушения в уходе за ребенком в раннем возрасте – ненадлежащий уход, как правило, это жестокое обращение или игнорирование потребностей ребенка со стороны родителя или другого лица, которое заботится о ребенке. Однако специалисты расходятся во мнениях относительно того, что именно вкладывается в это понятие. Я не хочу сказать, что кто-то из вас уделял Джейкобу в детстве недостаточно внимания. Дело тут не в том, какие вы родители. Последние исследования говорят о том, что это расстройство может возникнуть и при отсутствии каких-либо серьезных родительских упущений. Судя по всему, некоторые дети просто в силу врожденных особенностей своего темперамента более уязвимы для расстройств привязанности, поэтому даже какие-то незначительные мелочи – ясли, например, или слишком частая смена людей, которые ухаживают за ребенком, – могут дать толчок развитию такого расстройства.

– Ясли? – переспросила Лори.

– Лишь в исключительных случаях.

– Джейкоба отдали в ясли с трехмесячного возраста. Мы оба работали. Я уволилась из школы, когда ему было четыре года.

– Лори, того, что мы знаем, недостаточно, чтобы делать выводы о причинах и следствиях. Не поддавайтесь побуждению обвинить себя. У нас нет никаких оснований считать, что причина в данном случае – ваше пренебрежение родительскими обязанностями. Возможно, Джейкоб просто оказался в числе таких уязвимых, гиперчувствительных детей. Это совершенно новая область науки. Мы, исследователи, пока что и сами далеко не всё в ней понимаем.

Доктор Фогель бросила на мою жену ободряющий взгляд, но она слишком уж старалась разубедить нас в том, что мы в чем-то виноваты, и я видел, что Лори не убеждена.

Бессильная чем-либо помочь, доктор Фогель просто продолжила говорить дальше. Кажется, она считала, что лучший способ справиться с этой убийственной информацией – это как можно быстрее выдать нам ее и покончить с этим.

– Что бы ни послужило толчком в случае Джейкоба, у него имеются признаки атипичной привязанности в младенческом возрасте. Вы рассказывали, что в детстве он вел себя либо настороженно и сверхбдительно, либо непредсказуемо и периодически агрессивно.

– Но все дети ведут себя непредсказуемо и периодически агрессивно. Многие дети ходят в ясли и не… – пробормотал я.

– РРП при отсутствии истории заброшенности в младенчестве – большая редкость, но мы пока просто слишком мало о нем знаем, – пояснила Фогель.

– Хватит! – вскинула обе руки перед собой Лори. – Достаточно! – Она поднялась и, с усилием отодвинув кресло, отступила в дальний угол кабинета. – Вы считаете, что это он убил.

– Я такого не говорила, – возразила доктор Фогель.

– Вам не обязательно было это говорить.

– Нет, Лори, честное слово, понятия не имею, делал он это или нет. Это не моя задача. Это не то, что я должна определить.

– Лори, это все психологические бредни. Доктор говорила, что ровно то же самое можно сказать про любого ребенка – нарциссизм, эгоцентризм, – попытался я успокоить жену. – Найди мне хоть одного подростка, который не был бы таким. Это все чушь собачья. Я ни слову из этого не верю.

– Ну еще бы! Ты никогда и не видишь таких вещей. Ты исполнен такой решимости быть нормальным и чтобы мы все тоже были нормальными, что просто закрываешь глаза и игнорируешь все, что не вписывается в твою картину нормальности.

– Мы нормальные.

– О господи! Энди, вот это вот все – это, по-твоему, нормально?

– Вся эта ситуация? Нет. Но считаю ли я при этом нормальным Джейкоба? Да! Скажешь, я чокнутый?

– Энди, ты не желаешь видеть очевидного. У меня такое чувство, что я должна думать за нас обоих, потому что ты просто слепой.

Я подошел к ней, пытаясь утешить, потянулся погладить ее по скрещенным на груди рукам.

– Лори, речь идет о нашем сыне.

Она взмахнула руками, оттолкнув мою ладонь:

– Перестань, Энди. Никакие мы не нормальные.

– Разумеется, нормальные. Что ты такое говоришь?

– Ты притворялся. На протяжении многих лет. Все это время ты притворялся.

– Нет. В важных вещах – никогда.

– В важных вещах! Энди, ты не говорил правды. Все эти годы ты не говорил мне правды.

– Я никогда не врал.

– Каждый день твоего молчания был враньем. Каждый день. Каждый день.

Она протиснулась мимо меня и вновь подошла к доктору Фогель:

– Вы считаете, что это сделал Джейкоб.

– Лори, пожалуйста, сядьте. Вы расстроены.

– Ну, произнесите это вслух. Не нужно зачитывать мне ваш отчет и цитировать классификацию психических расстройств. Я сама в состоянии ее прочитать. Просто скажите, что думаете: это он убил.

– Я не могу сказать, убил он или не убивал. Я этого не знаю.

– То есть вы утверждаете, что он мог это сделать. Вы считаете, это возможно.

– Лори, пожалуйста, сядьте.

– Я не буду садиться! Ответьте на мой вопрос!

– Да, я вижу у Джейкоба определенные черты и проблемы в поведении, которые меня тревожат, но это совершенно не то, что…

– И это наша вина? Вернее, может ли это быть нашей виной? Возможно ли, что это может быть наша вина, потому что мы плохие родители, потому что мы имели наглость… имели жестокость отдать его в ясли, как каждого второго ребенка в этом городе! Каждого второго ребенка!

– Нет. Я не стала бы так говорить. Это совершенно определенно ни в коем случае не ваша вина. Выбросьте эти мысли из головы раз и навсегда.

– А этот ген, эта мутация, на которую вы его проверяли? Как она называется? Нокаут чего-то там.

– Нокаут МАОА.

– У Джейкоба она есть?

– Этот ген работает не так, как вы подразумеваете. Как я уже объясняла, в лучшем случае он создает предрасположенность к…

– Доктор. Он. У Джейкоба. Есть?

– Есть.

– А у моего мужа?

– Есть.

– А у моего… не знаю даже, как его называть… у моего свекра?

– Есть.

– Ну, вот видите. Разумеется, он у него есть. А то, что вы сказали до того, про то, что у Джейкоба сердце на два размера меньше, как у Гринча?

– Напрасно я так это сформулировала. Это было неразумно с моей стороны. Я приношу свои извинения.

– Не суть важно, как вы это сформулировали. Вы по-прежнему так считаете? Что у моего сына сердце на два размера меньше?

– Нам необходимо выработать для Джейка эмоциональный глоссарий. Дело не в размере его сердца. Его эмоциональная зрелость не соответствует его возрасту.

– Да? И какому же возрасту она соответствует? Его эмоциональная зрелость?