Хосе Куаутемок занимал весь мой мозг, как инвазивная опухоль. Я отвлекалась от повседневных дел. Ни на что не реагировала. Детей сдала няням и шоферам. Витала так высоко в облаках, что даже финансы «Танцедеев» пошатнулись. Не зря говорят: «Под хозяйским глазом и конь жиреет». Я упустила, что зарплату преподавателям задержали. Танцоры пожаловались, что репетиций давно не было. Я попросила Альберто всем этим заняться.

Клаудио не нравилось, что я забросила семейную жизнь. Я соврала, что у меня все силы уходят на проект с Педро и Хулианом: «Это только на время». Я расписывала ему, как важно помогать заключенным выражать себя в искусстве: «Если бы ты сам там оказался, то увидел бы, сколько всего делается». Он вызвался как-нибудь поехать со мной. Я окаменела. До сих пор он, кажется, не видел ничего подозрительного в моих походах в тюрьму. Привык, что меня обычно с головой засасывают разные проекты, решил, наверное, — это очередной. Но если он туда поедет, то в два счета догадается о нас с Хосе Куаутемоком, не потому, что такой проницательный, а потому что трудно не догадаться.

Педро и Хулиан знали про наши тайные встречи. Педро предложил мне бронированный внедорожник, шофера и пару телохранителей, но я отказалась. Я, конечно, дико боялась каждый раз, но предпочитала ездить одна и не привлекать излишнего внимания. Я даже отчасти надеялась, что рано или поздно в пути со мной случится что-то настолько ужасное, что я перестану видеться с Хосе Куаутемоком. Wishful thinking[17]. Если уж я сама не способна унять свои подростковые порывы, обстоятельства сделают это за меня. Изнасилование, нападение, попытка похищения поставят мою голову на место.

С другой стороны, меня воодушевляла история Бийю. Первая среди африканских звезд танца, она едва не пустила свою карьеру под откос ради внебрачного романа с белым мужчиной. Она была замужем за Пьером Сиссоко, лучшим танцовщиком Сенегала, и у них подрастали четыре дочки. В глазах общества — идеальный брак. Их часто приглашали качестве почетных гостей на разные события в странах Африки: они как бы воплощали творческую и артистическую мощь континента. Никто и не думал, что Бийю тайно встречается с Луиджи Дзингаро, римским галеристом, который часто сопровождал ее на гастролях.

Бийю решила развестись, чем привела Пьера в отчаяние. В Африке его почитали не меньше ее, и общественное мнение моментально склонилось на его сторону. Бийю обвинили в предательстве — не только семьи, но и расы. В Сенегале, где раньше ей аплодировали на улицах, ее начали оскорблять, и она потеряла опеку над дочерями.

Тогда они с Луиджи решили перебраться в Танзанию, надеясь, что нападки утихнут. Но они только усилились. Неверность Бийю нанесла пощечину всей черной Африке, не только Сенегалу. Снова оскорбления и выпады. У нее началась депрессия, она заперлась дома и только иногда ездила навестить дочек. Луиджи предложил радикальное решение, и они переехали в Рио-де-Жанейро. Там Бийю принялась заново выстраивать карьеру. Стала искать людей для новой труппы. Лучшие чернокожие танцовщицы Бразилии не желали с ней работать. Мир танца невелик, и их сотрудничество с Бийю могло означать, что в будущем перед ними закроют все двери.

Тогда она решила поступить смело и поехала по всей Бразилии разыскивать новые таланты. И нашла идеальных танцоров среди капоэйристов. В этих потных, черных как уголь мужчинах и женщинах проглядывали самые чистые африканские корни, как будто их только что свели на берег с рабовладельческого судна. Нетронутая глубина.

Бийю обучила их технике танца и поставила сложный спектакль, несомненно самый рискованный в ее биографии. Спустя два года репетиций состоялась премьера в Муниципальном театре Рио-де-Жанейро. И публике, и критикам постановка пришлась по нраву. Посыпались приглашения из Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Рима. Бийю восстановила репутацию и через пять лет вернулась в Сенегал, где ее снова встретили как африканскую богиню танца. И вернулась она рука об руку со своим любимым, Луиджи. Три из четырех дочерей, к тому времени уже подростки, захотели переехать к ней. Наладились отношения и с Пьером. Вскоре он тоже переехал в Рио с младшей дочерью и стал преподавать новым участникам труппы Бийю.

Ее опыт меня вдохновлял. Я буду видеться с Хосе Куауте-моком, пока позволяют обстоятельства, и, как вампир, питаться его кровью, высасывать новые ощущения. Все эти гормоны, адреналин, дрожь, страх подстегнут мою фантазию. Я тешила себя мыслью, что встреча с ним оживит меня настолько, что я круто изменю свое творчество и наконец достигну в нем желанных высот. Но мне хотелось и влюбиться. Вновь разбудить, казалось бы, навсегда угасшие чувства. Целовать кого-то так, будто хочешь в нем затеряться. Закрывать глаза и не слышать постороннего шума. Только наше дыхание. Чувствовать его ласки, жар его тела. А потом выходить на улицу, в полной готовности встретиться с жизнью лицом к лицу.

Я целовала Хосе Куаутемока так, будто мира вокруг не существовало. Не обращала внимания на взгляды надзирателей и шушуканье других заключенных. Каждый раз мы садились за самый дальний столик, и Хосе Куаутемок обнимал меня и гладил. Я тонула в его широкоплечих объятиях. И весь отведенный нам час мы целовались без передышки.

На занятиях в мастерской нам удавалось поговорить. Педро и Хулиан, наши верные сообщники, задерживались после окончания минут на пятнадцать — двадцать, чтобы дать нам пообщаться. Мы садились за парты рядом и болтали об искусстве, политике, экономике. Но чаще всего о литературе. Его увлекали возможности языка, способы повествования, создание характеров.

О своей семье он упоминал очень редко и расплывчато. Иногда рассказывал какую-то историю про них с братом и сестрой, которых — уточнил он — не видел долгие годы. Об отце заговаривал лишь в отдельных случаях, всегда со смешанным чувством восхищения и ненависти. Только раз заикнулся об убийстве: «Ты знаешь, что я убил своего отца?» Я кивнула. «Знаешь, что я его сжег заживо?» Я кивнула. «А знаешь, что я еще двоих убил?» Я кивнула. Он помолчал. «Боишься, что я тебе наврежу?» Я помотала головой. «Доверяй мне», — одобрительно сказал он.

Я рассказала Педро о моих визитах. «Будь осторожна, — предупредил он. — От убийцы можно ожидать чего угодно. Не оставайся с ним наедине». Я не сумела последовать этому совету. Несколько дней спустя