С. 45.* «…тело – движущий принцип всякого выражения, проявления, осуществления…».

Комментируя данный тезис, Н.О. Лосский полагает, что «лосевский идеал-реалистический символизм есть также пансоматизм, подобный тому, какой мы находим у стоиков» (Лосский Н.О. История русской философии. Μ., 1991. С. 343).

С. 45.** «…и свою философию имени я… мог бы также назвать и философией тела».

Основная онтологическая модель А.Ф. Лосева, в лаконичной формулировке А.И. Резниченко, – это «Троица, выраженная в Факте – Софии и явленная в Символе – Имени» (Резниченко А.И. Онтологический аспект имяславия и структуры мифа у о. С. Булгакова и А.Ф. Лосева // Лосевские чтения: Образ мира – структура и целое. Μ., 1999. С. 85). А София и есть, в интерпретации этой модели Лосева, «пресветлое тело сущности» (Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. С. 223). «Тело», таким образом, – неустранимый конститутивный компонент философской модели А.Ф. Лосева, развивающего идеи православно понимаемого неоплатонизма, по которому тело (факт) – «носитель и осуществитель подлинного бытия (души, идеи, личности)» (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. С. 870 – 871). Такое понимание созвучно также разделяемому Лосевым учению русской религиозной философии о духовной телесности, в соответствии с которым тело всегда «есть и остается единственной формой актуального проявления духа в окружающих нас условиях», как бы ни «унижала» тело спиритуалистическая и рационалистическая метафизика, и как бы ни сводил материализм живое тело на «тупую материальную массу» (Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Дополнение. С. 99).

С. 45.*** «Кто имеет тело, способное ко многому, тот имеет душу, наибольшая часть которой вечна».

Цитируемое высказывание – теорема 39 из «Политического трактата» Бенедикта Спинозы, которая в переводе с латинского С.Μ. Роговина и Б.В. Греднина звучит так:

«Имеющий тело, способное к весьма многим действиям, имеет душу, наибольшая часть которой вечна» (Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. Μ., Харьков, 1998. С. 840).

С. 46.* «…непосредственная данность, если вы хотите ее осознать, превращается в некую абстрактную структуру, представляющую собою полную параллель ощущаемого предмета…».

О непосредственной данности вещей при мышлении и ощущении см. в ранней работе А.Ф. Лосева «Исследования по философии и психологии мышления», где говорится:

«Первичная и непосредственная данность есть то „переживание“ предмета, в котором еще не выделены субъект и объект познания и в которой одинаково участвуют как тот, так и другой, производя вместе некое объективное обстояние, лишенное как каких-нибудь структурных форм сознания, так и материально-психических определений и лишь в рефлексии разложимое на субъект и объект» (Личность и Абсолют. С. 77).

Эту «принципиальную координацию», являющуюся первичной данностью, А.Ф. Лосев называет «объективным смыслом» (Там же).

С. 46.** «Почему вы… мне мешаете давать формулы моих веществ и моих процессов?»

А.Ф. Лосева как диалектика интересует диалектическая разгадка реальности и поиски точных диалектических формул, выражающих смысловую разгадку этой тайны. «Философия имени» стала одним из важнейших этапов обретения и фиксирования наиболее точных формулировок имяславия, поисками которых он занимался в 20-е гг. XX в. Формулы в философских текстах А.Ф. Лосева фиксируют итоговые, наиболее насыщенные в смысловом отношении, максимально энергийные моменты диалектического движения его мысли. См. в качестве примера завершающее определение абсолютной мифологии в «Диалектике мифа» (органическую часть формулы составляет последовательность цифр, фиксирующих место пронумерованного пункта формулы в диалектическом рассуждении):

«…абсолютная мифология есть религиозное вéдение (6) в чувстве (7) творчески (3) субстанционального (2) символа (4) органической (11) жизни (5) личности (1), аритмологически-тоталистически и вместе алогически данной (12) в своем абсолютном (9) и вечном лике (10) бесконечного (8)» (Диалектика мифа. Дополнение. С. 228 – 229).

От подобного формульного мышления А.Ф. Лосев не отказался и в поствосьмикнижный период. См. резюмирующую формулу фонемы из последней работы по лингвистике:

«…фонема есть: I. 1) валентно-, 2) нейтрализованный, 3) автогенный принцип звука, функционирующий как II. 4) сигнификативная, или смыслоразличительная, т.е. не артикуляционно-акустическая и не перцептивная, а именно как 5) континуально-дискретная структура; III. энергийно порождающая, 7) модельно-, 8) функционально-, 9) квантованное, 10) звуковое поле со своей собственной 11) алгоритмической структурой 12) позиционных аллофонов и с IV. 13) программно- 14) информативным, или, точнее, 15) коммуникативным назначением» (Лосев А.Ф. Опыт построения языкознания как диалектической системы. С. 86)

Такое понимание смысловой силы формул у А.Ф. Лосева созвучно учению об энергийности слова и имени у о. П. Флоренского, следующее резюме которого предлагает Н.И. Безлепкин:

«Разные типы слов… обладают различной степенью энергийности… Так, термин несет в себе больше энергии, чем обычное слово, являясь ступенью между законом и именем. Еще большей энергией обладают формулы, т.е. термины в развернутом виде. На высшей энергетической ступени находятся личные имена. Наивысшим по зараженности энергией именем является Имя Божие, носитель Божественных энергий» (Безлепкин Н.И. Философия языка в России: К истории русской лингво-философии. СПб., 2001. С. 340 – 341).

С. 49.* «Диалектика требует абсолютного эмпиризма (и, стало быть, откровения)…».

Слово «откровение» здесь отсылает к религиозному контексту и опытному основанию «Философии имени». В богословии откровением («сверхъестественным Откровением») именуют «особое действие Божие на человека, дающее ему истинное знание о Боге, о человеке, о спасении» (Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. Основное богословие. Μ., 1997. С. 171). В православной духовной традиции различают откровение общее (ветхозаветное и новозаветное), а также откровение индивидуальное – «сверхъестественное посещение Богом отдельных лиц, преимущественно святых, при котором им открывались тайны Царствия Божия, души человека, мира» (Там же. С. 172). Так, замечает А.Ф. Лосев, «религия открывает некий абсолютный факт, как, напр., воскресение Христа», и это есть «некий абсолютный факт, который не может быть подвержен никакому сомнению» (Миф. Число. Сущность. С. 110). По церковному учению, Божественное откровение не ограничивается Св. Писанием, а Св. Предание не ограничивается какими-либо хронологическими рамками: «Дух Святой действует