В крепости было захвачено несколько знамен, два десятка орудий, полторы сотни пудов пороха и значительное количество снарядов. При этом весь гарнизон был уничтожен, кроме полусотни пленных. Наши потери составили один убитый и тридцать раненых.

Представляя список отличившихся, Котляревский просил наградить и сам Грузинский гренадерский полк, который, по его словам, перенес большие трудности во время похода, «столько же оказав, храбрости при штурме крепости».

Высоко ценя победу, одержанную Котляревским, Паулуччи поддержал просьбу Котляревского ходатайствовать о пожаловании Грузинскому гренадерскому полку особого знамени и о награждении всех офицеров и солдат отряда особой серебряною медалью «За штурм Ахалкалаки».

Император Александр был в восторге от новой победы и немедленно произвел Котляревского в генерал-майоры, одновременно пожаловав наместнику Паулуччи орден Святого Владимира 2‑й степени, а Грузинскому гренадерскому полку знамя с надписью: «За отличную храбрость при взятии штурмом турецкой крепости Ахалкалаки с 7‑го на 8‑е декабря 1811 года».

Теперь, чтобы навсегда утвердиться в занятой крепости, в Ахалкалаки был оставлен гарнизон в составе егерского батальона под командой майора Борщова. Так как из-за зимнего времени доставка хлеба из Грузии была невозможна, последующие два месяца Котляревский занимался обеспечением провианта для гарнизона, реквизируя и закупая его в окрестных селениях, после в чего вернулся в Грузию.

* * *

В феврале 1812 года персидский главнокомандующий Аббас опять двинул свою армию за Аракс, чтобы снова попытаться ворваться в Грузию через Карабах. На этот раз в походе на принце был надет особый желтый халат, называвшийся гузуб‑пошак, или одежда мести. Вторжение Аббаса-Мирзы было весьма вероломным, так как уже полным ходом шли переговоры о мире. Но Аббас-Мирза в очередной раз решил перечеркнуть все договоренности. Теперь персидский принц был в окружении британских офицеров-инструкторов, с британской артиллерией под началом полковника д’Арси, и это внушало ему уверенность в грядущих победах.

Начало кампании 1812 года сложилось для нас неудачно. Вначале, встав на границе с Карабахом, Аббас-Мирза пытался с помощью агентов организовать мятеж в Дагестане и Ширване. Однако мятеж в Дагестане был подавлен, едва начавшись, а Мустафа-хан Ширванский отказался перейти на сторону Аббаса-Мирзы. После этого персидская армия форсировала Аракс, двумя колоннами вторгнувшись в российские пределы. Первая колонна, в 10 тысяч кавалерии и 8 тысяч пехоты, во главе с самим принцем, двинулась к приграничному селению Султан-Буду, где стоял гарнизоном батальон Троицкого полка. Вторая колонна, под началом Джафар-Кули-ага, направилась к крепости Шах-Булах (Шахбулаг), чтобы перекрыть дорогу от Султан-Буду до Шуши, отрезав тем самым опрометчиво выдвинутый вперед батальон.

В Шуше в это время было всего три егерские роты. Однако, несмотря на свою малочисленность, гарнизон Шуши попытался поддержать отрезанный Троицкий батальон. Две роты егерей с пушкой, под началом капитана Ильяшенко, получив сообщение о вторжении персов, сразу же поспешили на помощь гарнизону Султан-Буды. Однако в районе Шах-Булаха русский отряд был окружен персидской конницей Джафар-Кули-аги.

– Ребята! – кричал капитан Ильяшенко. – Идем на пробой! Ура!

– Ура! – кричали солдаты.

Прокладывая себе путь штыками, егеря 17‑го полка смогли дойти до Шах-Булахской цитадели. Дальше пробиваться уже не было сил. Поэтому Ильяшенко принял единственно верное решение – закрепиться в Шах-Булахском замке, как когда-то в нем закрепился со своими егерями полковник Карягин. Долго держаться там было, конечно, невозможно, но какое-то время вполне.

Тем временем командир 3‑го батальона Троицкого пехотного полка майор Джини также решил пробиваться из Султан-Буду в Шушу. Построив батальон в каре, он двинулся по дороге на Шушу. По фасам каре везли два орудия. Наших солдат поддерживал небольшой конный отряд Мехти-Кули-xана Карабахского. Вскоре все окрестности заполнила персидская конница. Первое время отряд майора Джини уверенно отбивал залпами наскоки персов, нанося им серезные потери. Орудийные стволы так раскалились от непрерывной стрельбы, что их поливали уксусом.

Возможно, прорыв бы и удался, но внезапно вдалеке показалась 11‑орудийная британская батарея, во главе с полковником д’Арси. Следом за английской батареей персы везли еще сотню фальконетов.

В первую очередь опытный д’Арси заставил замолчать наши пушки. Вскоре одно орудие было совершенно разбито, взрыв ящика с боеприпасами повредил и другое. Затем д’Арси перенес огонь на тесно сомкнутое каре. Деваться егерям было просто некуда. Если разбежаться, то их немедленно порубит персидская конница, в тесном же строю они становились легкой мишенью для ядер и картечи. Началось настоящее избиение. Одним из первых погиб майор Джини. Затем пал после двух ранений принявший командование батальоном майор Сочевский. Команду принял следующий по старшинству капитан Гумович, но вскоре погиб и он. После этого команду принял капитан Оловяшников, который до этого находился под арестом за халатную службу.

Бой был страшным. Позже Мехти-Кули-хан в своем донесении маркизу Паулуччи писал: «Наше войско, солдаты, кавалерия и сарбазы Аббаса-Мирзы и мои подвластные в течение 7 часов ни на минуту не переставали убивать…»

Несмотря на огромные потери и почти полный расход пороха, русский батальон удержал позиции. К вечеру персидская конница и артиллерия отошли.

Аббас-Мирза прислал парламентера. Тот передал капитану Оловяшникову письмо, в котором Аббас-Мирза предложил русским сдаться, ввиду бессмысленности дальнейшего сопротивления. Оловяшников это предложение отверг. К тому же Мехти-Кули-хан предлагал капитану ночью вывести остатки батальона к Шах-Булаху или в лес. Оловяшников дал согласие на такое предложение, но получив второе письмо персидского владыки, где тот угрожал смертью всем солдатам, пал духом и утратил всякую способность к сопротивлению.

– Так мы будем прорываться ночью? – тормошил его ничего не понимающий Мехти-Кули-хан.

– Если не хочешь попасть в руки персов, беги! – уныло ответил Оловяшников, отводя глаза.

– А ты? – наседал на него воинственный хан.

– А я полагаюсь на милость персидского принца! – было ему ответом.

– А, шайтан! – только и смог выкрикнуть правитель Карабаха.

В ту же ночь хан с верными воинами сумел проскочить мимо персидских дозоров. Аббас-Мирза бросил вслед ему погоню, но хан успел скрыться в горах, после чего успешно добрался до Шуши. Вместе с карабахцами ушли и не пожелавшие сдаваться унтер-офицер Тимчук и рядовой Федотов.

Оловяшников же утром сдал остатки батальона Аббасу-Мирзе под гарантию безопасности. Что думали в те минуты, когда пробитое пулями батальонное знамя было брошено к ногам персидского принца капитан и его солдаты, мы не знаем…

15 февраля войска Аббаса-Мирзы подошли к Шах-Булахскому замку. Под руководством британских офицеров персы начали готовиться к штурму. Аббас-Мирза предложил Ильяшенко сложить оружие. Тот просил подумать до утра. Сам же в ночь на 16 февраля со всем отрядом и пушкой скрытно покинул замок, уйдя горными тропами в Шушу. Когда персы ворвались в замок, он был уже пустым. Попытка преследовать егерей