– Ай, брось! – в сердцах махнул рукой Чики. – Я серьезно!

– Я тоже серьезно.

– Помнишь, что говорил Юм-Памарак?

– О чем?

– О том, что нужно смотреть не на стол, а на то, что находится под столом.

– У уурсинов нет столов.

– Зато у нас теперь есть! – Александр звучно хлопнул ладонью по столу. – Вот он какой! Красивый, круглый…

– Почему ты не хочешь ответить на мой вопрос? Что на самом деле произошло в Лабиринте?

– Почему это так важно для тебя?

– Я хочу знать…

– Знать или понять?

– Какая разница! Ты ответишь на мой вопрос?

– Нет.

– Почему, грех меня раздери? Почему, Саша?

– Да потому что я сам тысячу раз задавал себе тот же самый вопрос. И что ты думаешь? У меня нет на него ответа! У меня есть только воспоминание о том, как все произошло. Но кто поручится за их достоверность? Только не я! Я мог бы сделать это вчера. Но сегодня я не знаю, что такое реальность.

– Звучит, по крайней мере, странно.

– А что не странно, друг мой?

Дик усмехнулся.

– Вчера я, пожалуй, смог бы ответить на этот вопрос.

– Ну, что ж, давай вернемся к этому разговору завтра.

Ут-Ташан захлюпал, вытягивая через трубочку остатки лимонада.

Тонкая, полупризрачная тень скользила по земле, ломаясь всякий раз, когда перепрыгивала с камня на камень.

– Ничего мы тут не найдем, – угрюмо буркнул себе под нос солдат. – Нет здесь никакого прохода.

– Есть, – упрямо повторил Дик-25. – Я слышал, Гюнтер говорил, что проход расположен так, что его увидишь, только когда прямо напротив него окажешься.

– Мы уже полдня тащимся, и что? – Солдат поправил на плече лямку полевого ранца. – Ни прохода, ни лабиринта, ни трангов. Ничего! Вообще ничего!

– Кончай скулить, – осадил рядового сержант.

У него тоже уже почти не осталось надежды, что им удастся отыскать хотя бы следы пребывания трангов. Но экспедицию затеял он. И он не собирался позволять подчиненным оспаривать собственное мнение.

Тот факт, что Дику-25 было известно о первой колонии, поразил сержанта настолько, что он оказался почти готов к тому, чтобы поверить во все, что рассказывал поначалу показавшийся ему безумным колонист. Поселок аборигенов, в котором закончил свой жизненный путь кто-то из первых колонистов, загадочный шаман, возвращающий память, искусственный проход в скалах, ведущий ко взлетной системе трангов, и, наконец, управляющий миром таинственный Лабиринт. Если хотя бы часть из перечисленного окажется правдой… О, да! В этом случае побег колонистов станет всего лишь мелким, малозначительным инцидентом.

Транги, уничтожившие «Юрия Семецкого». Верится, конечно, с трудом. Однако корабль был разорван в клочья. Сержант видел его обломки. Сайтены, на которых командование удивительно легко списало гибель «Семецкого», так не поступают.

Возможность того, что поселок аборигенов остался незамеченным после орбитальной картографии, представляется также крайне маловероятной. Однако, куда грех не заведет, а вдруг он и правда существует?

Сержант чувствовал, что разрывается между сухим, врожденным скептицизмом и желанием найти на этой грешной планете нечто совершенно невообразимое. И, дабы обрести наконец душевный покой и равновесие, на четвертый день своего вынужденного отшельничества решил организовать экспедицию. Рука, пробитая стрелой, выпущенной, по словам Дика-25, из лука уурсина, хотя и не зажила, но и не болела сильно. Сидеть на месте не было смысла. На случай, если вдруг прежде времени явятся спасатели, которых ожидали не раньше чем через месяц, достаточно было оставить в бараке одного человека. Док непременно хотел отправиться на поиски таинственных уурсинов, Дик-25 был необходим как проводник, который хотя и не знал дорогу, но, по крайней мере, направление мог указать, а солдат находился в прямом подчинении у сержанта – значит, должен был идти. Так и получилось, что остался в бараке пилот. Который, кстати, не имел ничего против. У него не было ни малейшего желания тащиться грех знает куда, чтобы проверять бредовые россказни напрочь потерявшего рассудок колониста.

Сначала они отправились туда, где, по словам Дика-25, должен был находиться поселок аборигенов. В лесу на них напала какая-то хищная тварь размером с большую собаку. Зверь был настолько нахален и уверен в своем превосходстве, что стоял у людей на пути и ждал, когда добыча сама к нему подойдет. Но вместо закуски зверюга получила от сержанта лопатой по морде, скуля, поджала хвост и поспешно ретировалась. Хищная тварь даже не попыталась вступить в бой, хотя, если судить по размерам, развитой мускулатуре и мощным клыкам, у нее были отнюдь не плохие шансы на победу.

– Дурной знак.

Сержант положил лопату на плечо. Он прихватил ее с собой в качестве оружия, и, как выяснилось, не зря.

– Что за знак? – не понял врач.

– То, что зверь человека не боится. Видно, не встречался с ним прежде.

Выйдя из леса, они оказались в саванне, заросшей высокой, по грудь человеку, травой. Здесь хищник мог подкрасться и напасть неожиданно, со спины. Остальные этого, похоже, не понимали, а вот сержант нервничал и внимательно глядел по сторонам. Движимый каким-то древним инстинктом, он решил, что лучше будет обходить стороной поднимающиеся местами над травой невысокие деревья с толстыми голыми стволами и развесистыми кронами. Именно там, возле ствола дерева, дающего тень и одновременно возможность для наблюдения с более высокой точки, могло устроить лежбище звериное семейство.

– Мы могли бы добыть себе еду, – предложил на очередном привале врач.

Он только что с отвращением откинул в сторону недопитый пакет с пищевой смесью. Он чувствовал неутоленный голод, но впихнуть в себя еще хоть глоток этого отдающего затхлой, болотной тиной пойла уже не мог.

– Попытайся, – не стал отговаривать его сержант.

Врач покрутил в руке мастерок, что прихватил в поселке. Наверное, потому, что он отдаленно смахивал на нож.

– Это не моя специальность.

– А что, моя?

– Вы все же военный.

– И что с того?

– Наверное, привыкли убивать.

Сержант усмехнулся и качнул головой.

– Поверь мне, док, ты за свою жизнь убил гораздо больше людей, чем я.

– Не думаю. – Врач обхватил колени руками и отвернулся в сторону.

– А я знаю.

На том и порешили.

На исходе третьего дня они вышли к тому, что осталось от первого поселка. Несколько воткнутых в землю кольев с висящими на них обрывками плотного пластика, три старых, обложенных камнями кострища, разбросанные инструменты. И кости, человеческие кости, бесстыдно белеющие среди желтоватой, пожухлой травы.