красотой этой улыбки) и сумели наложить на него руки, и заново спеленали его, и понесли в помещение для мумификации, и отдали его жрецам, дабы живьем перевели его из живого в мертвые (что сродни нано-обожению).

Смерть – продолжала ему улыбаться.

– Но ведь Золотозубый «убил» тебя, – сказал ей Пентавер.

Или подумал, что сказал.

– Убив фараона, бога-отца твоего, ты (тоже) «убил» меня, – могла бы сказать ему смерть.

Или – могла бы подумать, ибо – «зачем говорить»? Впрочем – и «думать тоже незачем».

СОСТАВ ЧЕЛОВЕКА (Френсис Бекон, О мудрости древних)

«По преданию, Человека сотворил Прометей: сотворил из глины, но только примешал в нее частицы, взятые из разных животных. Желая осчастливить и уберечь свое творение и прослыть не только основателем человеческого рода, но также причиной его распространения и умножения, Прометей прокрался на небо с пучком тростника в руке, зажег его о колесницу Солнца и, спустившись с огнем на Землю, даровал его человечеству. Но, получив из его рук столь великое благо, люди (как говорят) вовсе не обнаружили благодарности. Напротив, они составили заговор и обличили его перед Юпитером. Однако поступок их встретил совсем не тот прием, какого он, казалось бы, по справедливости заслуживал, ибо Юпитеру и другим богам это обвинение доставило большое удовольствие. Они так возликовали, что не только позволили человечеству пользоваться огнем, но и сами поднесли ему дар, из всех даров прельстительнейший и желанный – вечную молодость.»

Здесь интересен так называемый «момент Юпитера» (люди всегда что-нибудь просят у демиурга, у «отягощённого злом» творца): миг, и убийца делает первый шаг – просится в нано-боги и получает из себя мумию.

И вот что я (автор этой почти из-мышленной истории) – вынужден признать: в ней ничтожно мало действия. Исчезающе мало действия. Может быть, в ней вообще нет никакого действия.

Потому что – всё «это» многообразие видимых тело-движений: кровопролитий и кровосмешений – его попросту нет (или – почти нет); и что со всем этим теперь делать. Но (главное) – как прикажете с этим осознанием тело-пере-двигаться.

Верно – вот так же, как Пентавер со своей матерью (младшей царицей). Верно – вот так же, как Орфей со своей Эвридикой; повторю (сам по себе) – здесь интересен языческий «момент Юпитера», словесный момент именования и ложного обожения: Яна – ищет среди мужчин; но – себе не то чтобы ровню своему имени, а как завершение имени любого миропорядка и любого мирохаоса.

А никакого завершения вообще нет. И не только в именованиях.

«Вне себя от радости неразумные люди погрузили дар богов – то есть вечную молодость – на спину осла. По дороге домой осел, которого мучила сильная жажда, остановился у колодца, но змей, приставленный охранять его, не давал ему напиться, требуя в уплату груз, который он нес на спине. Бедный осел принял его условие, и так, за глоток воды, способность вечного обновления перешла от людей к змеям. После того как человечество потеряло свою награду, Прометей помирился с ним, но затаил злобу на Юпитера и, будучи на него в сильном гневе, не счел зазорным провести его, да еще во время жертвоприношения. Заколов (как говорят) двух тельцов, он одну из шкур наполнил мясом и жиром, а другую – костями и, принеся их к алтарю, со смиренным и приветливым видом предложил Юпитеру сделать выбор. Юпитер, питая отвращение к его коварству и неблагочестию, но зная, как следует им противостоять, выбрал шкуру, набитую костями. Позже, раздумывая о способе мести, Юпитер убедился, что наказать дерзость Прометея можно, не иначе как обрушив кары на человеческий род (сотворением которого тот безмерно гордился), и приказал Вулкану создать прекрасную и обольстительную женщину. Когда она была сделана, каждый из богов наделил ее несколькими дарами, за что ее стали именовать Пандорой. Затем ей вложили в руки красивый сосуд, в котором были заключены все несчастия и бедствия человечества и лишь на дне оставалась Надежда. С ним она прежде всего отправилась к Прометею, дабы посмотреть, не захочет ли он взять и открыть его, но осторожный и хитроумный титан этого не сделал.»

– Но ведь Золотозубый «убил» тебя, – повторил Пентавер.

– Да, – поскучнев, согласилась смерть. – Псевдо-золотозубый демон – попробовал. Попытался. (здесь – прямо-таки просится анекдотическое: попытка – не пытка. Правда, товарищ Берия?).

Смерть – совсем не напоминала Пандору, прельстительнейшую из женщин (и даже сосуда с человеческими злосчастьями не было в её руках); но – была она и Пандорой (помимо прочего).

Помимо всего прочего – смерть ещё и была младшей сестрой самой себе, владычицей сновидений.

«Поэтому да будет всем ведомо, что сетования на природу и мастерство весьма угодны богам и тот, кто избирает это, получит новые щедрые награды божественной благодати; и что жалоба на Прометея, пусть он наш творец и повелитель, – жалоба язвящая и злобная, – есть дело более разумное и полезное, нежели безудержное изъявление благодарности: да будет им ведомо, что главная причина нищеты в заносчивости, порождаемой изобилием.

Теперь перейдем к дару, который люди, как известно, получили в награду за свою жалобу, а именно неувядаемый цветок молодости. Из этого, нам кажется, явствует, что древние не теряли веры в существование способов и снадобий, отдаляющих старость и удлиняющих жизнь. Скорее, они причисляли их к давним принадлежностям человечества, которые то по лености и небрежению впоследствии утратило, а не к чему-то такому, чего оно было полностью лишено или никогда не получало во владение. То есть, по-видимому, они хотят сказать, что подобные дары могли достаться человечеству за правильное использование огня, за справедливое и рьяное обвинение и осуждение ошибок мастерства и что не божья благодать обошла их, а сами они обошли себя, поскольку, получив дар богов, они вверили его ленивому и медлительному ослу. Под ослом, видимо, разумеется опыт, существо глупое и мешкотное, чья медленная черепашья поступь породила в древности сетование на то, что жизнь коротка, но долог путь искусства. Что касается меня, то я, конечно же, думаю, что эти две способности – догматическая и эмпирическая – до сих пор не были прочно соединены и связаны друг с другом, но что доставка божьих даров всегда предоставлялась либо абстрактным философиям – легкокрылым птицам, либо непроворному и медлительному