если не хотим пойти на открытую конфронтацию с народом лисиц.

— Чего ждать в таком случае, когда меня выпишут?

— Тебе заберут в посольство, где тебе дадут работу, как и любой безродной лисе с низким рангом. Какую? Я не знаю. Решит Циело.

Я снова погладила себя по животу. Как ни крути, а перспективы у меня не радужные.

— Так, давай я тебя к кое-кому свожу, чтобы он тебя посмотрел, — хлопнул по коленям Ири, поднимаясь.

— Но меня сегодня осматривал Йорей...

— Йоли посильнее Йорея.

Он сопроводил меня до портала, через который мы попали в какой-то исследовательский комплекс, который выглядел для меня не менее инопланетным, чем клиника веронов. Прошли мимо огромной двери со здоровенной красной надписью с кровавыми подтеками «Студенты». И прежде чем я начала задавать вопросы, меня встретил вроде бы знакомый голос:

— Мирочка! Рад тебя видеть в добром здравии!

Я пригляделась. Очки с множеством линз, механические щупальца, как у доктора Октавиуса из человека паука. Рыжие волосы и слезливое выражение веснушчатого лица.

— Дядя Григорий?

— Для друзей Глазастый, — умилился он.

Мне всегда казалось, что дядя Григорий хотел меня расчленить, а когда я его увидела лисом, это впечатление только усилилось.

— Как себя чувствуешь, Мира? — меня знакомо погладили по лопаткам.

Я повернулась и встретилась взглядом с алыми глазами белого лиса с двумя алыми рогами длиной в ладонь. Я видимо так откровенно уставилась на его рога, что он заулыбался.

— Я — Йоли, твой папа называл меня Бациллой, — представился лис.

— Не узнала вас...

— Тебе, наверное, всё здесь непривычно.

— Да, особенно мой собственный хвост. Все время что-нибудь сбиваю.

— Ничего, привыкнешь со временем.

Он привел меня в лабораторию, где нас окружил привычный с детства гвалт, всегда сопровождавший коллег моего отца. Маньяка, оказавшегося белым лисом, я узнала сразу по фразе:

— Я тебе тут пушечку подготовил карманную. Будет, кто приставать, стреляй по ногам, а потом беги.

— Оружием мы Миру снабжать не будем, — возразил Йоли.

Маньяк мне хотел незаметно что-то запихнуть в кармашек, но Йоли его опередил и забрал опасную игрушку.

— Я думаю о безопасности нашей девочки! — воскликнул Маньяк. — В паучьем городе развелось слишком много рыжих! Спасибо идиотам тэриям!

— Если она выстрелит в долола, последнее, что она увидит, так это его докл, запущенный ей в глаз, — остался непреклонен Йоли. — У неё всего один хвост, ей ни силы, ни скорости не хватит, чтобы противостоять древнему. И в звериной форме она весит всего пять килограмм.

— Чего она такая мелкая? — показалась из-под стола лохматая голова Всадника. — Мы ж её рост вроде ускорили? Она же взрослая.

— Мы ускорили её человеческую форму, а не звериную. У звериной свои законы и туда лучше не лезть.

Йоли посадил меня за стол подальше от коллег и положил передо мной немного глины.

— Давай кое-что проверим. Слепи меня.

— Я не так быстро это делаю...

— Мне надо, чтобы ты к дару подключилась.

— А...

Я приступила, хотя было очень неуютно под его внимательным взглядом.

— Что ты видишь, когда лепишь? — спросил он, когда мне все-таки удалось настроиться на нужный лад.

— Вас...

— Может, у меня чего-то не хватает в образе, который ты видишь? — и он постучал себя по рогам.

— Да...

— Упрямо лезет этот образ в голову. Верно?

— Да...

— Значит, работает. Притом хорошо работает, — он сделал какие-то пометки в прозрачной табличке.

— Еще у вас нет татуировки на плече и... какой-то город строят вокруг вас. И я вижу вас маленьким, держащим за руку какую-то очень страшную рогатую женщину.

Йоли постучал ручкой по столу.

— Далеко копнула... Это не татуировка, Мира, — он закатал рукав и показал рисунок, — это клеймо преступника, осужденного на пожизненный срок.

— У моего отца такая же...

— С недавних пор мы узаконенные преступники, поэтому не переживай за папу.

— Это как?

— Нас называют колючим светом или по-другому чистильщиками. Мы очищаем лисий мир от врагов внутри сообщества. Казним осужденных на казнь ради процветания лисьего мира и на их основе делаем открытия.

Впервые встречала такую странную систему правосудия, где одни преступники казнили других... и только после его слов, обратила внимание на банки, в которых плавали расчлененные трупы.

— То есть вы нарезаете всяких серийных маньяков, делая открытия? — спросила я.

— Да, но только тех, чья вина стопроцентно доказана.

Своим человеческим мировоззрением я понимала, что его слова дикий зашквар и трэш, но в глубине души... я оправдывала нарезку маньяков, что не укрылось от Йоли:

— Ты тоже колючий свет. Обычно мои слова воспринимаются более эмоционально, особенно женщинами, а ты едва удержалась, чтобы не пожать плечами. Дело в том, Мира, что ты — чёрная лиса. Изначально колючий свет встречался только среди вас, потому что именно вы выполняли эту некрасивую роль чистильщиков. И к вам никогда не возникало вопросов, если других лисов убивали вы, потому что вы — солдаты на страже порядка и мира. Вы олицетворяли правосудие. Но лисы испугались, когда колючий свет появился среди мирных профессий. Они не поняли, что это те же чёрные лисы, только принявшие другую форму.

— Хотите сказать, эволюционировали? — поняла по-своему я его слова.

— Можно и так сказать. Чёрных лисов стало недостаточно, чтобы они полноценно выполняли свою роль, поэтому появились, такие как твой папа. Мы до сих пор обыкновенных лисов сильно пугаем, но сейчас хотя бы разработана система нашего вычисления и обучения, чтобы мы не вышли из-под контроля.

— Дверь «Студенты».

— Да, дверь «Студенты», — кивнул Йоли. — Конечно, об этом не афишируют, но их сейчас много и будет становиться только больше.

— Как вообще при системе казни за преступления получилось, что некоторым заменили казнь на пожизненный срок?

— Когда поймали меня. Я выходец из клана жизни, а в клане жизни есть видящее. Йори заметил, что у меня колючий свет и попросил клан повременить с казнью. Он хотел разобраться, что мной двигало. Он же и выяснил, насколько огромен багаж моих знаний и умений.

— То есть польза превысила наносимый вред? — догадалась я.

— Да. В силу своей природы мы достигаем огромных результатов в своей сфере. Мы настоящие фанаты своего дела. После моей поимки впервые приняли