наёмников! А наёмники, это такая ненадёжная вещь! Опять же, во время войны Восьми святых, папа нанял некоего Джона Хоквуда, хоть и итальянца, но английского происхождения. Итальянцы его звали Джованни Акуто. Так вот, папа его нанял для войны, а флорентинцы перекупили! За сто тридцать тысяч флоринов и пожизненную пенсию в тысячу двести флоринов. Так целых два года этот Джованни и не совался во Флоренцию! Колесил со своим войском по папскому государству, подавлял бунты и восстания, но в Тоскану — ни ногой! Потом, правда, всё равно пришлось, но к тому времени уже и папа умер, и казна папская истощилась, в общем, как я уже сказала, заключили мир.

Ну, во-о-от… А потом случилось то, что и должно было случиться: люди сели и подумали. То есть, сперва воевали-воевали, дрались-дрались, а потом сели и подумали. А потому что люди! У нас всегда так: сперва в морду, а потом подумать. Вот и задумались знатные сеньоры: раньше папа был в Риме, а теперь где? В Авиньоне. Раньше паломники ходили в Рим. А теперь куда? В Авиньон. А паломники — это деньги! Раньше церковные налоги стекались в Рим. На эти налоги велось строительство. А теперь куда? В Авиньон. А строительство — это деньги. Раньше, когда в Риме от паломников не протолкнуться было, сюда и торговые пути шли. Все пути ведут в Рим! А теперь куда? В Авиньон. А торговля, это уже не просто деньги. Это деньжищи! Так что же получается? Караул! Нас грабят!

Так подумали знатные итальянские сеньоры и… начали упрашивать папу вернуться в Рим. А тот брыкался. А они упрашивают. А он брыкается. Во-о-от… Но, всё же упросили! Около тридцати лет назад, а конкретно, в тысяча триста семьдесят седьмом году папа Римский вернулся в Рим! А там такое запустение, такая разруха!.. Даже купол на главном храме просел! И папа избрал себе новое место для резиденции, не Латеранский дворец, а Ватикан. Пожил папа в Риме с год, а потом тихо скончался. Или не тихо — кто знает? Мы же помним, что папа был француз, а жил в Италии?

В общем, после смерти папы, собралась огромная толпа и принялась кричать, что теперь нужно выбрать папу из итальянцев! Хватит французов! Натерпелись! А если что не так, то мы вам зададим жару! И потрясали дубьём… А ты же помнишь, что с папой приехали и кардиналы-французы? Нет, были и итальянские, но большинство оказалось французов. И вот, сели они в старом Латеранском дворце и стали думать: как быть?.. Итальянец не нравится кардиналам, а француз не нравится народу!

Там ещё забавный эпизод случился. Пронёсся слух, что избрали папой одного из итальянцев. А у римлян есть весёлый обычай: сразу после избрания нового папы, грабить его поместье. Дескать, зачем тебе земные блага, если ты папой стал?.. Вот радостная толпа и рванула в поместье этого кардинала. Весь дворец в пух разнесли! Даже двери с петель сняли! А его, оказывается, и не выбрали вовсе. Смешно, правда?..

В общем, сидели кардиналы, ломали голову. Из четырёх итальянцев один слишком молод, другой слишком стар. Да и не хотели кардиналы-французы итальянца! У них другие расклады были. Половина из Анжу, половина из Гаскони. Как примириться, кого выбрать? А итальянец нам не нужен!

И в этой непростой ситуации пришлось пойти на компромисс, который вроде бы всех устраивал. Подумали-подумали кардиналы и выбрали не кардинала! А архиепископа, которого и на конклаве-то не было. Некоего Бартоломео Приньяно, родом из Неаполя, но французского происхождения. Как бы и вашим и нашим. Одновременно и француз и не француз! И этот Бартоломео принял имя папы Урбана Шестого.

Веселились кардиналы недолго. Бартоломео славился твёрдостью и аскетичностью. Новый папа так зажал кардиналов, особенно неитальянского происхождения, так ополчился против их богатства и роскоши, что кардиналы в прямом смысле застонали! А папа Урбан отказался возвращаться в Авиньон, и легко лишал духовного сана тех, кого подозревал в измене. Ну кто же так начинает своё правление?! Полгода не прошло, как кардиналы собрались в Фонди и отменили решение конклава, объявив, что прежний выбор папы был сделан не по воле Бога, а под давлением народной толпы. Урбан в ответ назначил двадцать девять новых кардиналов! Тогда кардиналы в Фонди избрали нового папу!

Новым папой стал уроженец графства Женевского, кардинал Роберт Женевский, который принял имя папы Климента Седьмого. И первым делом он предпринял поход на Рим. Но народ защитил Урбана. Тогда Климент отправился в Авиньон и оттуда предал анафеме Урбана. Убран ответил тем же.

Так они и жили. В Риме после Урбана Шестого были папами Бонифаций Девятый, Иннокентий Седьмой, а сейчас на престоле Григорий Двенадцатый. В Авиньоне после Климента Седьмого стал Бенедикт Тринадцатый. И каждый из пап, сразу после своего восшествия на престол, подтверждал анафему своему конкуренту.

А в прошлом, тысяча четыреста девятом году в Пизе собрался общий церковный собор, в попытке примирить пап. Ни Григорий, ни Бенедикт на собор не приехали. Тогда собор принял постановление, что общее собрание Церкви выше по авторитету, чем сам папа. А раз так, то собор постановил низложить обоих пап и избрал третьего! Это был Пётр Филарг Кандийский, принявший имя Александра Пятого. Но оба папы не подчинились решению собора в Пизе! То есть, пап стало трое. А в мае нынешнего года папа Александр внезапно умер. Вместо него папой стал кардинал Бальтазар Косса, принявший имя Иоанн Двадцать Третий.

А теперь скажи, который из этих пап правильный?

— Откуда же мне знать? — я невольно почесал в затылке, чтобы лучше думалось, — вроде бы каждый в своём праве… каждого избирали… не знаю!

— Ха! Он не знает… Тут короли не знают! Одни поддерживают Рим, другие Авиньон, третьи склоняются к Пизе. Поэтому я и говорю: за кого скажет матушка молиться — тот и настоящий! — значительно посмотрела на меня Катерина.

— Это всё ерунда, — задумчиво ответил я, — Важно не это. Важно, к которому из пап ездил наш Ульрих фон Юнгинген?

— Точно не в Пизу! — твёрдо отрезала Катерина, — А вот в Рим или в Авиньон… Или даже в оба места по очереди?

— М-да! — Я опять почесал в затылке, — А к какому папе направит меня фон Плауэн?

— Скорее всего в Рим. Авиньонского папу стали меньше поддерживать. Он даже сменил место пребывания. Теперь он в Перпиньяне, а не в Авиньоне.

— Ну, в Рим, так в Рим. А если нет, то съезжу в этот… Перпиньян. Надеюсь, это всё? Надеюсь,