— С ума сошё… а впрочем… была одна римская мама, — печально повесила голову Катерина, — Точнее не мама, а папесса Иоанна…

— Да, брось! Это ещё как?!

— В следующий раз расскажу. Да и то, если настроение будет.

— Договорились! До завтра!

— До завтра… Беги к своему брату Томасу.

* * *

Брат Томас, как всегда, бродил по крепостной стене, гримасничал и делал пометки в своих листочках. Теперь-то я знал, что он там пишет и насколько это важно!

— Андреас! — обрадовался он, — Как вовремя! Сейчас самое время бабахнуть! Ты готов?

— Ты хочешь поручить… мне?! — у меня даже в горле пересохло.

Брат Томас вынашивал свою идею с обманом поляков не один день, провёл не десятки — сотни расчётов, и поручает это дело необученному, необстрелянному юноше. Мне! Это же такая ответственность!

— Спасибо! — искренне, от души, сказал я, — Не подведу!

— Однако, и потренироваться не грех! — заметил брат Томас, — И ещё… Я подумал, что если я голосом командовать буду, тот кто на стене, быстрее меня услышит, чем тот, кто у мортиры. И быстрее выполнит команду. Значит, его орудие стрельнёт чуть раньше. На долю секунды. Но, если на другом орудии кто-то промедлит, тоже на долю секунды, или запальный порох не сразу вспыхнет… то две доли секунды сложатся в целую секунду! А это провал нашей затеи.

— Как же быть?

— Просто! Я не буду кричать голосом. Я взмахну вот этим флажком. И, как только я им махну, оба стрелка должны одинаковым движением сунуть фитиль в запальный порох. Вот это движение мы сейчас и потренируем!

Фитиль оказался не просто фитиль, а особая льняная верёвка, метра на полтора длиной, вываренная в крепком растворе из берёзовой золы и извести. От этого она ровно и медленно тлеет, не затухая и не вспыхивая. Кроме того, эта верёвка специальным крючком приделана к ровной палке почти в человеческий рост. Именно эту палку держит стрелок в руках, время от времени поправляя фитиль, чтобы он всегда торчал чуть выше палки. А, когда услышит команду «Огонь», что собственно и значит, что нужно сунуть огонь фитиля в запальный порох пушки, стрелок отработанным движением выполняет команду.

Вот мы и тренировались. Взмах флажка — раз-два! Взмах флажка — раз-два! Поправить фитиль. При этом встать в особую позу, чтобы брат Томас видел, что ты не можешь немедленно выполнить команду. Поправил? Встань ровно! Взгляд на брата Томаса! Взмах флажка — раз-два! Взмах флажка — раз-два! И так до тех пор, пока я не почувствовал себя механическим придатком к пушке. Не было ни мыслей ни чувств. Только фитиль и раз-два. Кстати, мы во время тренировки по три фитиля сожгли! Только для того, чтобы отработать слаженность действий.

— Ну, с Божьей помощью, попробуем! — решился, наконец, брат Томас. И бросил на меня короткий умоляющий взгляд. Я показательно вознёс глаза к небесам, мол тоже молюсь. А там, как Господь соизволит.

Брат Томас ещё раз лично проверил направление стрельбы мортиры, последний раз убедился, что для первого выстрела мортира не заряжена ядром, дал последние наказы стрелку, и полез на стену. И я за ним, конечно.

Сумрачно и грозно стояла кулеврина, заранее заряженная братом Томасом. Я тщательно отсчитал от неё полтора шага и встал, расставив ноги. Сигнал: я не готов! Бросил короткий взгляд назад. Точно так же стоял у мортиры брат Феликс, стрелок из мортиры. Брат Томас решительно отправился на самую середину стены, протянувшуюся над воротами. Сердце у меня в груди отчаянно застучало. Не подвести бы!

Брат Томас остановился, оглянулся и вздёрнул флажок вверх. Поджигай! Я сунул фитиль в специальный факел, который всегда горит рядом с пушкой. Именно для того, чтобы поджигать фитили. Тщательно проверил, что фитиль занялся и уверенно тлеет. Убедился, что достаточный кусочек фитиля выглядывает сверху над палкой. Ну-у…

Я встал ровно, ноги вместе. Сигнал: готов! Оглядываться не стал, некогда! Всё внимание на брата Томаса. И вот, флажок резко упал вниз. Раз-два! Руки сделали движение сами, отработанным движением.

БА-БАХ-Х-Х!!!!

Мне показалось, что стена подо мной одновременно рухнула вниз и взметнулась вверх! Меня подбросило. Я потерял ориентировку в пространстве. Я перестал видеть окружающее в сизых клубах порохового дыма. Я перестал слышать звуки. Рот и нос наполнились чем-то кисло-вонючим и я перестал дышать. И вдоха не мог сделать! И эта гадость так разъедала глаза, что из глаз потекли слёзы.

— У-у-у… — я обнаружил себя стоящим на четвереньках, непонятно где. И всё вокруг было наполнено ядовитым дымом. Не помня себя, я так и пополз на четвереньках вперёд, подальше от этого ужаса. Потом одна моя ладонь провалилась в пустоту, но тут же я почувствовал, как меня цепко ухватила за шиворот мощная рука. И вздёрнула на ноги.

— А-га-га! — услышал я, словно сквозь вату, довольный смешок, — Вот теперь можешь считать себя настоящим артиллеристом! Считай, крещён огнём! Осталось дождаться крещения водой, а-га-га!

Потом меня подтолкнули к зубцу стены, слабо видневшемуся среди плотных слоёв дыма, а когда я оглянулся, я увидел длинную, нескладную фигуру, ловко поливавшую ствол кулеврины смесью воды и уксуса, припасённой в огромной деревянной бочке.

— У-у-ух-х-х!!! ха-ххх! Кха-кха! — прокашлялся я наконец. И в голову начали возвращаться мысли.

На подламывающихся и заплетающихся ногах, я сделал несколько неверных шагов помогать брату Томасу. А как же? Артиллерист я или нет? Брат Томас одобрительно шлёпнул меня по плечу, чуть не сбив с этого плеча кирасу.

— Молодец! Не каждый после первого выстрела так быстро в себя приходит! А-га-га! А ещё бабахнем? Рискнёшь?!

— Бабахнем! — несмело улыбнулся я в ответ, — Ещё как бабахнем!!!

— А-га-га! Да ты прирождённый пушкарь! — довольно рассмеялся брат Томас. Потрогал рукой остывающий ствол кулеврины и заорал так, что у меня повторно уши заложило, — Заряжа-а-а-ай!!!

А потом мы ещё бабахнули. И не раз.

В этот вечер я еле сумел заставить себя уснуть. Настолько шумело и мутилось в голове, а кислота порохового дыма, казалось, навеки въелась в нос и язык. Так и хотелось отплеваться от этой гадости. Но я уже по опыту знал: отплеваться не получится. Придётся терпеть. Но зато брат Томас был доволен. Если поляки следили на нашими приготовлениями, они будут твёрдо уверены, что мы пристреливали правую и левую полосы наступления. Никак не центр. Очень удачно легли ядра из мортир. Убедительно.

[1] … император Константин… подарил папе Римскому… Любознательному читателю: в настоящее время ДОКАЗАНО, что так называемый «Константинов дар» это подложный документ, сфабрикованный в папской резиденции. Дело