Дышать нечем. Артем рванул ручку, распахнул окно. Стал дышать сладким дымом; и теперь вот еще услышал: гнусавое, в мегафон:

– Приказываем! Немедленно! Покинуть! Здание! И! Сложить! Оружие! Обещаем! Сохранить! Жизнь! В противном! Случае!

– Ту! Дальнюю! – Артем махнул в окно.

Экскаватор загремел ржавыми костями, потащился, куда велено. Хватит ему сил? Радуги хватит?

– Артем! – собрав сил, пропищали наушники на столе. – Ты слышишь меня, Артем?!

Он поднял их слишком медленно – не хотелось сажать их себе на голову, затыкать ими уши.

Стрекотнул на крыше пулемет… Для острастки? Или на штурм пошли?!

– Кто это?!

– Артем! Это я! Это Летяга! Летяга, Артем!

– Что?

– Летяга, Артем! Я! Вторая минус! Ну?! Я!

– Что ты? Ты слышал меня?! Ты слышал?! Красные глушили весь эфир! Я не сошел с ума! Весь мир! Мы одни под землей, идиоты! Я эти глушилки на хер снесу сейчас! Скажи Мельнику… Скажи ему… Что я…

– Постой! Ты слышишь меня? Стой, Артем, не надо… Подожди!

– Я не могу! Не могу ждать! Тут красные… Красные вокруг. Сейчас – штурм. Нас замесят тут. Но мы успеем глушилки все к едреной…

– Нет! Не замесят! Мы можем… Мы договоримся! Не трогай ничего!

Пулемет зашелся опять в припадке, и грянуло еще внутри здания: со второго этажа тоже палили.

– С кем?! С красными?! Договоритесь?!

– Это не красные! Не красные, Артем!

Ухнуло туго и могуче за окном. Еще. Проскрежетало громко дьявольски, как поднимающийся железный занавес от горизонта до горизонта. Застонала трубно усталая сталь. И неторопливо, величественно – завалилась подкошенная мачта – вдоль дома, вдоль чуть не всей территории; дрогнула земля.

– Поздно! Тут все уже! Все к ебеням!

– Нет! Нельзя ломать! Я знаю! Мы знаем про глушилки! Это не то… Не то, что ты думаешь! Я могу остановить этих! Я остановлю их! Не будет штурма! Просто дождись меня, Артем! Дождись! Я все объясню!

Лязгнуло, застонало снова.

– Кто это?! Говори! Зачем?! – Артем сорвал наушники, высунулся в окно.

С забора свисал серый человек, распятый на колючке, хотел отвязаться, а из рук уже вся сила ушла. Экскаватор завизжал и замахнулся опять.

– Прекратить огонь! Остановите! Штурм! Орден! Мельник! – пищал Летяга-комар кому-то в сторону. – Артем! Артем! Они подождут! Ты тоже подожди! Я еду уже! Слышишь?! Артем!

Пулемет успокоился. Отступили серые или это снайпер отыскал Леху?

Бомм! И еще один баобаб отпустил цементными корнями сохлую землю, а верхушкой – облака, и стал мучительно, нехотя крениться.

Мы с тобой одной крови? Одной, Летяга? Если не с тобой, то с кем?!

– Стой! Стооооой!!! – Артем по пояс вылез наружу, чтобы Савелий его мог заметить.

Экскаватор задумался. А мачта, все равно уже срубленная, стала мимо окна тяжко опускаться наземь. Артем выдохнул черный дым и поверил наушникам. Не сумел не поверить.

– Жду! Жду, Летяга!

* * *

– Вам сколько лет? – спросил у Артема Михаил.

Игорь – который чуть пониже, поизящней. Михаил – погрубей вылеплен, понебрежнее; и помедленней из-за лишнего тела. Наконец Артем стал отличать их.

– Двадцать шесть, – сказал Артем. – В марте было.

– Овен по гороскопу? – поинтересовался зачем-то Игорь.

– Без понятия. Тридцать первого числа. Еще денек – и родился бы первого апреля. В День дурака. Надо было посидеть, наверное.

– Овен. Упрямый.

– Двадцать – шеееесть? – Михаил поднял черные брови. – Вот, блин, не дал бы.

– А сколько бы дал?

– Не знаю. Сорокет?

– Спасибочки, бля.

– Не слушай дурачков, – Арсений выдернул из бороды волос. – Им все, что старше двадцати – уже сразу сорок.

– А вам-то самим сколько?

– Мне семнадцать.

– Мне девятнадцать.

– Странно, – поразмыслив, отметил Артем. – Вот вам двадцати еще нет, а вы оба наверху родились.

* * *

Удивился Артем, когда он остановился у ворот?

Удивился.

Тот самый бронированный внедорожник, который стегал его свинцом, гнал его по Тверской. Тот самый. Отошла тяжелая дверь, спрыгнул в пыль Летяга: без маски.

– Я один! Впусти!

Внедорожник захлопнулся, сдал назад, к шоссе Энтузиастов, к ветрякам.

Артем посмотрел камеры, потом только приотворил Летяге. Тот потряс головой, надул щеки, скосил на Артема глаза. Обнял его.

– Херово ты выглядишь, брат.

– Работа на открытом воздухе.

– М-да. Работенка. Наделал делов.

– Я?!

– Старикан тебе всыплет. Айда к радио.

Артем провел гостя внутрь. В коридоре ждали – Арсений с сыновьями. Леха с крыши смотрел в деревья, Савелий – в экскаваторе калачиком свернулся, чтобы снайперы не нашли. Обещали серые люди перемирие, а условий не назвали. Тревожно.

– Это кто? – подозрительно кивнул на пришлых Летяга.

– Люди. Люди это, брат. Из другого города живые люди. Из Мурома. Пришли нас с тобой спасать.

– Из Мурома? – спросил у Арсения Летяга. – Это север где-то?

– От Москвы – на восток, – ответил тот.

– А от кого спасать нас будешь, отец? – Летяга спросил. – От черта рогатого?

– Такого, как ты, разве что от самого себя, – улыбнулся ему Арсений.

– И где твой Мельник? – Артем мимо радиста двинулся в пультовую. – У меня уже у самого зудит…

На секунду только повернулся к Летяге спиной.

Запшикало торопливо.

Обернулся – на пшики, на иней по спине, на бульканье – а пришлые по полу раскиданы, все трое. И Летяга между ними уже как журавль переступает, добивает их каждого в голову сверху вниз.

Увидел Артема – и бросил «Стечкин» на пол. Поднял руки.

Полминуты всего – а он убил навсегда троих людей.

– Ты… Ты что… Зачем…

Автомат зацепился за химзу мушкой, руки тряслись, но Летяга был терпеливый человек – подождал, пока Артем на него нацелится толком.

– Люди… Из Мурома… К нам! Ты скотина!

– Тихо. Тихо, Артем. Не надо.

– Тварь! Ссучился! Ссучился?!

– Послушай. Успокойся. Все. Все.

– Что – все?! Что?! Ты их зачем?!

У Арсения и Игоря еще улыбки не прошли. Во лбу дыра, а губы смеются. Михаил был серьезный. Пол теперь весь был залит липким: нельзя не вступить.